И вот сейчас за отделённым Каменевым, такой же мокрый, шлёпал по лужам, толкая впереди тачку, рядовой Вольдемар Несветов. В отличие от Каменева, которому, вообще, грех жаловаться, он – местный и должен привыкнуть уже, Несветов переносил «тяготы и лишения» совершенно спокойно. И хотя уже хлюпал носом то ли от насморка, то ли просто вода из вдыхаемого воздуха конденсировалась там, шёл весьма бодро, наполненный каким-то решительным упрямством.
– Чёртов сифак, а не дождь, – проворчал, остановившись у высокого дерева, Каменев.
– А почему сифак? – поинтересовался Вольдемар, подкатив тачку, и тут же укрылся от дождя под деревом, ни от чего не защищающим.
– Потому что льёт, как из сифилитика. Всё и везде капает, как… а, ну тебя, молодой ещё!
– Ничего я не молодой и, собственно, знаю, кто такие сифилитики. Правда, никогда не видел.
– Вот и я говорю – молодой ещё. – Разговаривая с бойцом, Каменев быстро нашёл воткнутую вчера вечером палку, как знак, где у них закончился провод. – Готовь проволоку.
– А вы много их видели-то? – сказал равнодушным тоном Несветов, доставая моток полевого кабеля из тачки.
– Больше, чем ты девок щупал. – Разговор вели, не прерывая работы. За три дня уже сложилась такая манера их действий. Пока находились на земле, молодой боец старательно изводил вопросами, а старый опытный воин, как истинный ментор, поучал его. Правда, темы всё были практические, так сказать. И как – то за три дня впервые коснулись одной из трёх любимых тем разговоров в армии. А, именно, о женщинах и обо всём, что с ними связано.
– Так уж и больше! Я на танцах отбоя от девок не знал! Вы что, до армии фельдшером при вендиспансере были? – спросил с подначиванием Вольдемар.
– Вот ещё. Мы просто в гражданскую с сеструхой выжили только потому, что прибились к офицерскому борделю. Вот и насмотрелся на всё.
– Какому борделю? – опешил Несветов.
– К такому. Бордель он и есть бордель. Публичный дом, дом терпимости и так далее, по списку.
– Так это когда было, что-то я не понял, – спросил боец, зачищая концы мотка полевика, который он только что притащил.
– Естественно, в гражданскую. При наших тут публичных домов не было.
– Это ж сколько вам лет – то было?
– Восемь, а сестре десять, – ответил Каменев, протянув зачищенные концы кабеля. – Связывай концы, я пошёл когти обувать. Режим прежний: до обеда я по верхам, после обеда – ты.