– Заметь, Карро, сколько не бродим казематами крепости, негде не видно свечения ангела. Одни чёрные хвосты, да рога наших меньших братьев чертей. Люцифер улыбнулся, оглядывая людей, облюбовавших подземелья.
Женщины, старики, дети, бродившие, сидевшие, спавшие в темницах имели общие черты лица, белоснежную кожу, белоснежные волосы, светло-голубые глаза, белые одежды. Воины стражи, одеты блестящие кирасы и шлемы, щиты сияли серебром. Вещи украшал белый тигр, с короной на голове. Дозор каждые полчаса обходил обширные помещения крепости. Отряды блюстителей порядка каждые два часа облетали подземный город.
– Отец. Интересно. Почему детей, женщин, стариков, животных и даже собак привязывают к скобам?
Скобы с завязками торчали везде: около коек в спальных помещениях; огромных столов, на которых спали, ели, писали, творили белоснежный люди.
– Ты прав герцог, – Люцифер внимательно осмотрел помещения; людей, спящих на больших кроватях; людей, обедающих за огромными столами, – зачем им это надо?
Демоны продолжали оставались незамеченными благодаря стенам лабиринта.
– Только воины ни к чему не привязаны. Ты заметил, дорогой герцог, что дети, не бегают не играют, не шумят, а плачут и стонут, так тихо.
– Да, отец! Только я не понял почему? Наверное, не до игрищ, из-за осады крепости? – Карро соображая, почесал затылок.
– Конечно, и это влияет, война никого не красит, – Люцифер, сожалея, посмотрел на сына. Его правая рука увеличилась в размере, как кисточкой, нарисовала череп кости, трупы людей:
– Главное не война, а то, кому принадлежит власть в мире. Царь здесь тьма.
Сын зари, увидев мелькнувший чёрный хвост и голову с рогами, в одном из закутков лабиринта, добавил:
– Надо спросить местных наблюдающих за нами, чертей, что за казус, скобы, да верёвки!
Люцифер увеличил скорость движения. Демон перешёл на бреющий полёт по крутым коридорам лабиринта, резко затормозив, поймал за хвост рогатое существо. Чёрт бился ногами, сучил раздвоенным копытом, пытался улизнуть одним из закоулков лабиринта. Рогатый, четырьмя абсолютно одинаковыми копытами, отчаянно скользил по собственным испражнениям. Он пытался, огромным, не гармонирующим с пропорциями лица, ртом, полным редкими, острыми, и не очень прямыми, и не очень белыми, и не очень зубами, укусить обидчика за руку.