– Важных для кого? – с раздражением буркнул Рудницкий. – Знаешь, до этого времени я не вмешивался в политику и не хочу это менять. Я не из тех, кто кидает бомбу в полицмейстера, но и с лоялистами мне не по пути.
– Важных для всех, – с нажимом ответил Самарин. – Для меня, для тебя, для русских и поляков. И если речь о тех же политических разногласиях, то я подозреваю, что скоро они утратят какое-либо значение.
– С чего бы?
Карета дернулась и остановилась, полковник выругался, вытирая с рукава алкоголь.
– Держу пари, он сделал это специально, – пробубнил он.
– Кто?
– Кучер. Никогда меня не любил. Когда я был маленький, он постоянно дергал меня за уши.
– Может, ты был непослушным? – предположил Рудницкий, пытаясь сдержать улыбку.
– Очень смешно, – сухо бросил офицер. – Давно бы вышвырнул его на улицу, но тетка не позволяет. Создается впечатление, что это ее забавляет.
Они вышли на улицу, Самарин держал бутылку коньяка. Карета остановилась точно напротив аптеки Рудницкого.
– Возвращайся к княгине, – велел кучеру офицер. – Холодно сегодня.
В его голосе не было гнева, только осторожная просьба.
– Как прикажете, барин, – рявкнул кучер, резко трогая.
Самарин беспомощно покачал головой: отъезжая, кучер обляпал его грязью.
– Я не негостеприимен, но должен зайти первым, – заявил Рудницкий.
– Естественно, мне отвернуться?
– Не нужно, – ответил алхимик.
Рудницкий открыл двери, вместе с поворотом ключа выполняя левой рукой какие-то сложные пасы.
– Voilà!
Самарин зашел следом и внимательно огляделся: помещение было заставлено стеллажами под самый потолок, за аптечным прилавком располагались застекленные шкафчики, заполненные таинственными препаратами. Стоял аромат трав, карболки и влажной земли.
– Идем наверх, – пригласил алхимик. – Что правда, мое жилище не напоминает комнаты, к которым вы привыкли, господин граф, однако…
– Тут есть еще какая-то защита? – прервал его Самарин. – Знаешь, магические ловушки и тому подобное?
– Зачем тебе знать? – осторожно спросил Рудницкий.
– Не хотелось бы поджариться, когда пну тебя под зад, – объяснил офицер. – У меня был тяжелый день, утро провел в комендатуре, имея дело с дураками типа почившего Круглова, потом меня терроризировал восьмидесятилетний кучер моей тетки, а сейчас пытается оскорбить польский алхимик. Лицензированный, – с сарказмом добавил он. – Самое время что-то с этим сделать…