Мартиник покосилась в сторону крупного норвежского лесного кота – он лежал на своем любимом месте, у стеллажа темного дерева с научно-популярной литературой от «А» до «К», и вылизывал густую серебристую шерсть. Больше всего Мартиник хотелось домой – откупорить бутылку вина и уснуть перед телевизором, но она обещала забрать Спенсера с тренировки по крикету, чтобы Марсии не пришлось тащить с собой Стерлинга и Эдиссона в спортивный центр. Пол в своей обычной манере удивился, почему Марсия просто не отправит за старшим сыном лимузин с водителем. С учетом всех миллионов, полученных в результате развода, это было бы куда проще, чем просить сестру пересечь пол-Лондона в самый разгар пробок, но Мартиник и в голову бы не пришло предложить такое. Ей всегда было сложно сказать Марсии «нет», а сейчас, когда Мартиник к тому же жалела сестру, отказать ей казалось невозможно в принципе. Однако ради покоя в доме она старалась скрывать от Пола истинные масштабы своей помощи сестре.
– Сперва, – ласково сказала Мартиник, – мне надо изловчиться и посадить этого котяру в машину.
Заметив, что она смотрит на него, Теннисон вытянулся и замурлыкал. Он жил на Риверсайд Драйв с тех пор, как пару лет назад Мартиник нечаянно впустила его, когда он мяукал под дверью. Мокрый и всклокоченный, он промчался мимо нее и спрятался под книжным стеллажом, где отсиживался несколько часов, пока Сара не выманила его тарелкой салаки, купленной у продавца рыбы на рынке Боро поблизости.
Поскольку Теннисон был явно породистым и к тому же в ошейнике, они не сомневались, что в скором времени за ним кто-нибудь придет, но, хотя лавку закрыли в этот вечер позже обычного, никто так и не явился. На следующее утро Сара обзвонила всех окрестных ветеринаров, связалась с полицией и расклеила объявления, но безрезультатно. Однако это оказалось даже к лучшему, потому что Теннисон быстро пришелся ко двору и вскоре никто уже не мог представить себе «Риверсайд» без упитанного кота, растянувшегося между стеллажами с книгами.
Мартиник подошла к Теннисону и опустилась на корточки так, что бусы радужной расцветки зазвенели у нее на шее. Пока он оставался в книжной лавке, он был милейшим на свете котом, но сейчас, когда Сара уже больше не жила здесь, Мартиник чувствовала, что вечерами его необходимо забирать с собой.