– Жене иль дочери – сами, промеж себя решайте. Я тебе лучшие шкурки выбрал, друг.
Лукьян, шатаясь из стороны в сторону и распевая матершинные песни, еле дошел до избы, опираясь на дочь. Несколько дней он пил в родной деревне и отправился восвояси… В лес ли, в городской ли кабак прогуливать копейки, дочь не знала.
* * *
– Ульян, ты подарок-то отцовский покажи.
– Вон сидит. Зыркает, – Рыжик неохотно махнула рукой. За печкой уже вторую неделю ютился соболь.
– Ты его кормишь?
– Еще чего. Пусть тараканов да сверчков ловит.
– Жалко же. Зверь лесной, иди сюда. – За печкой раздавалось шебуршание, но соболек выходить не спешил. – А я его хлебной корочкой приманю.
– Нужен он тебе, Аксинья. – Ульяна только голову успела повернуть вслед взметнувшемуся подолу подружки.
Исхудалый зверек остервенело ел ржаную корку, даже не замечая уставившихся на него девчушек.
– Даром, что зверь, а хлеб тоже любит. Красавец, – восхищенно протянула Аксинья и успела погладить пушистый бок щенка. Тот недовольно фыркнул, но от еды не оторвался.
Ульяна с опаской протянула руку к зверенышу:
– Хоть почесать тебя за ухом. Какой-то толк от подарка должен быть.
Через минуту раздался визг, на белом пальце выступили красные пятна. Соболь скрылся в своем убежище.
– Ну стервец! Пожалеешь еще!..
– Ты отдай мне его, а, Рыжик. Он же не нужен тебе. А я люблю зверье лесное.
– Нет, в моей избе жить будет. Батин подарок, – отрезала подружка.
Весна в Еловой вступала в свои права. Звенели ручьи, веселой змейкой стекая в Усолку, освободившуюся от ледяного панциря. А Усолка несла вешние взбаламученные воды в широкую Каму. Кама питала широкую матушку-Волгу. Так воды малого ручейка текли по просторам земли русской до самой Первопрестольной Москвы.
Зазеленела трава, и радостью наполнились людские сердца, заскорузлые за долгую холодную зиму. Прилетели цапли и, соблюдая традицию, свили гнездо на засохшем дереве у берега Усолки. Неглубокая живописная заводь, полная рыбы и лягушек, давала им пищу.
Аксинья стремилась в эту благословенную заводь. Она готова была целую версту[26] отмахать, чтобы оказаться на берегу в одиночестве. Бесконечно смотрела на Усолку, суету птиц, порхание бабочек. Не было для Аксиньи большей радости, если лань или лиса робко показывались из-за деревьев.
Ульяне привычка подруги не нравилась.