– Газеты.
Бинго! Хоуп, наконец, посмотрел на Шаца:
– Газеты. Стало быть, вы видели те снимки.
– Да. – Взгляд у детектива был как приливный захват – отвернуться почти невозможно. – Я видел несколько фотографий.
Обвиняемый подался чуть вперед, наручники звякнули в непроницаемой тишине. Черты лица разом стали острее и резче:
– Не называйте их так, детектив. Фотография – искусство. А это – снимки. Грязные, отвратительные снимки.
Щац наклонился навстречу:
– Хорошо. И судя по… снимкам, вы провели последнюю неделю в доме на Сильвер Роуд?
Хоуп снова сник и прижался к спинке стула.
– Да. В доме моей жены.
– Бывшей жены? – поправил детектив.
– Верно. – Хоуп опять принялся разглядывать стол. – Я был нужен ей. И Лидии.
Лампочка на потолке закончила очередной цикл «морганий» и теперь заливала комнату пресным желтым светом. Серые стены впитывали его и создавали атмосферу камеры-одиночки – давящую и грубую. Если бы не зеркальное стекло рядом с дверью, можно было бы решить, что они действительно в изоляторе.
«В разводе чуть больше месяца. Есть общая дочь, 10 лет».
Шац ненадолго отложил ручку:
– Какие у вас отношения?
Хоуп вздохнул:
– Мы с Эмили расстались друзьями. Она позвонила мне сразу…
– И вы никуда не отлучались?
– Нет.
Хоуп помолчал немного, а после добавил, с нажимом на первое слово:
– Они уже были там, когда я приехал. Осаждали дом.
В этот момент Шац явственно ощутил, как меняется настроение допроса. Воздух вокруг будто стал плотнее и начал электризоваться. Детектив всегда умел тонко чувствовать перемены в беседе и извлекать из них пользу – не зря он считался лучшим дознавателем в своем участке. Коллеги называли это даром интуиции, но сам Шац утверждал, что все дело в концентрации и навыке. Он начал работать в полиции десять лет назад, и к своим тридцати трем успел раскрыть множество дел и насмотреться на преступников всех сортов и мастей. Но мужчина, с которым он разговаривал сейчас, явно отличался от остальных.
«Держится относительно спокойно и отрешенно. Интеллигентный. Начитанный. Правильная речь. Мог бы сойти за социопата. Но язык тела выдает нервозность. Производит впечатление решительного и волевого человека».