– Сделаю.
– Ну как вы?
– Стараюсь не думать, кошка ваша отвлекает.
– Я тут корю себя за язык свой без костей. Только как ни верти, всё равно бы вышло всё наружу.
– Оно конечно…
– Спокойной ночи.
– И вам также.
Положил трубку на телефонный аппарат. Кошка мордочкой скользнула по руке.
Дальше был немой спектакль. Смотрел ли гость телевизор, стоял ли у окна, разбирал привезённые с собой документы, не важно. Мысленно он рисовал сцены, в которых произносит умные и правильные слова, обличающие жену в измене. Голос его не дрожит, и сам спокоен, как никогда. Как он уходит и подчёркнуто мягко закрывает за собой дверь. Спина его прямая и глаза сухие. Пусть знает, он сильный.
«Убью гадюку! Как теперь работать? Как в глаза менеджеров смотреть? Что они от неё все с ума сошли? Да на рабочем месте! И какой я теперь начальник? Увольнять всех придётся. Может, сами уйдут?»
Когда за окном стемнело, а летом это происходит после девяти, он пошёл в ванную комнату. Принял холодный душ. Вытираясь полотенцем, чуть не наступил на кошку. Она отошла и присела у пластмассового корытца, вперив требовательный, если не сердитый взгляд на мужчину.
– Что? – спросил мужчина. – Ах, понятно. Убрать за вами?
Кошка в знак согласия удалилась.
Зазвонил его сотовый телефон. Высветилось имя жены, уже в который раз. Он прилежно выслушал позывные. Видимо, она звонила водителю и узнала, что он в городе. При следующем звонке глаза сомкнулись, и мужчина заснул. Больше жена не звонила, так как проснулся он утром. Не вставая, стал размышлять. То, что произошло, горем не назовёшь, и ожидать этого надо было. Последние три кризисных года он из сил выбивался, из шкурки выпрыгивал, лишь бы удержать фирму на плаву. Урезал заработную плату сотрудникам. Сократил рекламу, переехал в офис с меньшей площадью. Перестал заказывать сезонный товар впрок. Закупки делались только при исчезновении товарной единицы на складе и по заявке. Стал практиковать личные контакты с покупателями, сам ездил в командировки по заключению договоров. Он пережил девяностые годы и собирался выстоять и две тысячи десятый, и последующие года.
Стоп! Вот где собака зарыта! В памяти всплыло равнодушное лицо жены, встречающей его с работы. Он входил в квартиру, она тут же выходила, спешила по своим делам. Дневные тренировки в спортивном зале перенесла на вечернее время. Бодрости в жене от этого не прибавилось. Всё время хотела спать, и выключал муж свет, когда жена лежала к нему спиной, разглядывая десятый сон. Выходит, сам виноват, прошляпил жену! Почему же он не помнит огорчений по поводу её вечерних занятий спортом и раннего отхода ко сну? Потому что огорчений не было. Выходит, она ему по нулю и он ей тоже. И уже давно. И на кого теперь сердиться? На самого себя? Выходит… Наверное, уборщица не соврала о жене. Вряд ли у непорядочных людей была бы такая порядочная кошка.