Ах, эта Кура! В аду могут быть только такие реки. Когда он, Амед, был совсем еще мальчишкой, на его памяти снесло бурей мост на Куре. Завели паром после этого. Но и паром разве надежен?
– Не повезу! Не выдержит паром, – голос Амеда звучит угрюмо, почти свирепо.
Что, в самом деле?! Он создан не затем, чтобы умирать так рано, почти на заре жизни, одиноким, как тополь в горах.
Эта мысль едва-едва мелькает у него в голове и тут же гаснет.
Неожиданно маленькая ручка опускается ему на плечо.
– Послушайте! Пожалуйста, перевезите нас на тот берег. Возьмите с нас дороже, но перевезите. Нам необходимо быть там к девяти часам. И мы не смеем опоздать! Ни за что!
Голос звенит и рвется…
Фонарь с берега мигает от ветра, но все же может различить Амед при его слабом свете кудрявую белокурую головку под резиновым плащом, капризный излом бровей, властный ротик и большие синие глаза:
– Нам надо на ту сторону! Непременно!
Уже не просьба, а приказание. Губы складываются горделиво, строго.
– За полтумана[6] вы перевезете нас!
И уже повернувшись назад, другим тоном добавляет энергичная молоденькая особа:
– Не бойтесь, мама! Входите на паром! А ее вы, Николай, поставьте сюда. Я буду ее держать обеими руками. Сюда, так… Прекрасно.
Мимо изумленного Амеда пронесли и поставили, прислонив к доске парома, какой-то безобразный черный предмет, тот самый, что поразил его своим видом на берегу. Потом фигурка в плаще протянула руку своей спутнице.
– Не бойтесь же, не бойтесь, мама. Сходите без страха.
– Но, Даня, дитя мое, я боюсь не за себя.
– Пустяки! Не волнуйтесь, мама, ради Бога. Опасность вовсе не так велика. Перевозчик получит целых пять рублей. Можно, кажется, постараться за эту сумму, – капризным, не допускающим возражения голосом доканчивает молодая особа. Потом слегка кивает головой.
– Можете идти, Николай! На том берегу, я думаю, найдется возница для нее, – говорит она, указывая пальцем по направлению стоявшего на доске парома предмета.
В душе Амеда борются тревога и радость.
С одной стороны, бешеные волны реки могут сломать паром, как щепку. И тогда гибель им всем, всем! С другой стороны – полтумана едва ли когда-нибудь зарабатывал за две недели он, перевозчик Амед!
Колебаний быть не может.
Он перевезет их! Перевезет!
* * *
– Совсем не так страшно! Совсем! – говорит дама в плаще. – Мама, мама! Да неужели же вы боитесь?