Получить ответы на все эти вопросы во
время сеанса утренней радиосвязи он тоже не мог. Замыслы противника
итак оставались для него неясными, и он не собирался радовать
системы радиоперехвата Скайнет, раскрывая все свои карты.
Единственной безопасной зоной для переговоров был сам Форт-Стоктон.
Во всяком случае, группа информационного противодействия Джонсона,
гарантировала "чистоту" эфира в радиусе пяти километров.
С другой стороны, с усилением прибыл
некий майор Роджерс, что не предвещало ничего хорошего. Один из
негласных законов Сопротивления был прост - нельзя назначать двух
командиров одного звания в одну группу. Это приводило к
массовой путанице и неразберихе. А, на сколько Джонсон знал, Коннор
сам поднялся с младших офицерских званий до почти генеральского,
так что наверняка это не было для него секретом. Служебная иерархия
должна была быть максимально простой и понятной. Младший офицеров
много, старших мало. Иначе всё покатится к чертям. К тому же,
Коннор сам непрерывно говорил про время, которого у них с каждым
днём всё меньше, а тут прислал ещё одного майора.
Мужчина устало потёр глаза, и
наконец-то вернул на место передатчик, который всё это время
держал в руках. "Хаммер" плавно обогнул последний домик на широкой
улице и усерднее заурчал мотором, взбираясь на небольшой подъём к
опорной точке Сопротивления.
Палящее солнце сменило своё
положение, и по пыльным брюкам Джонсона проползли жирные тени от
оконных проёмов дверей транспорта. Колёса соскочили с разбитого
асфальта и зашуршали по горячему песку накатанной дороги к
возвышенности опорной точки. Тонкое, настойчивое предчувствие
чего-то недоброго сильно кольнуло его где-то в области сердца, и
Майор невольно подумал о своей семье.
В отличие от многих ему повезло. В
тот день, когда с неба пролился град ядерных зарядов, его жена
Дженни вместе с дочкой Элизабет отдыхали у тётушки в горах Монтаны.
Уже позже, в суматохе и неразберих первых дней, ему удалось послать
за ними группу эвакуации, и доставить в расконсервированный
командный бункер на Восточном побережье.
И теперь, каждый раз, когда тяжесть
принимаемых решений и нервное напряжения готовы были сломить его
дух, он закрывал глаза и думал о жене и дочери. Они стали
тихой гаванью его мыслей среди бушующего океана войны с
машинами. Как бы далеко не забрасывали его приказы Командования, он
всегда знал, что сделает всё, чтобы выполнить поставленные задачи и
вернуться к ним. Светлый, радужный кусочек прошлой жизни, которая
уже никогда не будет прежней.