Через некоторое время подошёл московский состав, и Чурилов направился к одному из открытых вагонов. Помимо него, не садился ни один человек, а у спускного приступка стояла безмолвная проводница. Немолодая женщина, она давно уж не хвасталась былой красотой и отличалась непривлекательными чертами: сорокавосьмилетним возрастом, казавшимся значительно старше; при среднем росте, тучной фигурой; заплывшими веками, наполовину скрывавшими усталые очи; пышными щеками, «по-хомячьи» свисавшими книзу; почти сравнявшимся носом и выпяченными губами; сальными рыжими локонами. Было очевидно, что служба ей даётся с немалым трудом. Проездные билеты она проверяет так, не покидая подвижный состав, а когда единственный пассажир поднялся в вагонный тамбур. Обстоятельство Ростовскому потрошителю крайне выгодное! Он избежал неприятных объяснений на улице: обилетиться так и не посчастливилось, потому что вокзал работает до девятнадцати часов пятидесяти минут, а он закончил с бездомным гораздо позднее вечерних восьми. Неброская женщина оделась в служебное одеяние; оно несуразно сидело на совсем непривлекательных телесах, обвисших и некрасивых, и выделялось отличительным «бейджиком». На нём отчётливо значилось: «Проводник поезда Смирнова Елена Валерьевна».
– Ваш билетик? – обратилась та к странному пассажиру…
Поначалу, ещё до момента, как задавать обычный вопрос, она не сразу занялась проверкой проездных документов, а прежде вознамерилась разобраться с прямыми обязанностями: во-первых, опустила заслонку на подъёмную лестницу; во-вторых, поплотнее закрыла входную дверь; в-третьих, просто-напросто её заперла. Она не обращала никакого внимания на взошедшего человека, заговаривая чисто машинально, по верной, давно уж выработанной, привычке. В обыденной ситуации, когда она заканчивала с положенной процедурой, ей протягивали запрашиваемый билет. Поэтому Смирнова особо не заморачивалась, предполагая, что едва повернётся, то тут же со всем разберётся. Тем более что краем глаза она отметила, как поднявшийся незнакомец засунул руку в портфель и продолжает её удерживать – очевидно, отыскивал, что было необходимо?
Как только грузная проводница со всеми делами неторопливо разделалась и, повторившись: «Ваш билетик?» – повернулась назад, странноватый гражданин всё ещё оставлял ладонь внутри «сопутственной» клади (не извлекал её почему-то наружу?). Опытной путеводительнице, повидавшей немало всяких людишек, непонятливых, да лихих, да попросту глупых, человек тот показался не то что бы необычным, но (каким-то!) излучавшим собою страшную, едва не чудовищную опасность; полубезумный взгляд дал повод основательно призадуматься, что ожидать теперь можно всего, и самого худшего. У испуганной женщины самопроизвольно похолодело внутри, как будто специально напустили ужасного холода. Она попятилась взад, но (как и следовало ожидать) упёрлась в прочную, метала-дверную преграду.