И правда, через несколько дней после бабкиной кончины приехала в посёлок девушка лет двадцати пяти, а с ней молодой человек – и прямиком к участковому. Гостья назвалась Анжеликой, сказала, что является аж праправнучкой покойной. Показала Митяю паспорт и подала ещё какие-то пожелтевшие от времени метрики, чтобы подтвердить родство.
Участковый никак не мог на бумажках сосредоточиться. Ещё бы – первый раз вживую такую красотку видит. Словно из телевизора дива: высокая, длинноногая, вдобавок ещё на каблучищах. Белокурая, пышногубая, длинные чернющие ресницы так и порхают бабочками вокруг небесного цвета глаз. Округлые формы Анжелики бесстыдно облепило чёрное, видимо, в знак траура, платье такой длины, что «токмо срам прикрывает».
Разглядывая девушку, Митяй даже непроизвольно приосанился, одёрнул форму, раз-другой пригладил жиденький, но всё равно непослушный чуб. Переведя взгляд на парня, который представился Романом и женихом Анжелики, участковый недовольно нахмурился и вздохнул. Затем, вспомнив о своих служебных обязанностях, сказал:
– Молодцы, что приехали. А то отправили бы вашу… м… родственницу в казённый крематорий. Хоть оно и по закону, а всё равно как-то не по-людски…
Парень вопросительно посмотрел на Анжелику. Та закивала, мол, конечно, не по-людски.
– Вы, поди, устали с дороги? – и, получив очередной согласный кивок красавицы, продолжил: – Тогда отправляйтесь отдохните пока. В самом скором времени подготовлю все бумажки, что нужно для погребения. Ох уж мне эта бюрократия…
– Да вы не торопитесь, дорогой товарищ участковый! – не сказала – пропела! – девушка. – Мы пока в доме порядок наведём, вещи покойной прибрать нужно.