Её звали Марией[1], не особо задумываясь, какой стороне её женской сущности соответствует имя. Какое это имело значение для окружающих? По-арамейски это звучало как Мариам, в галилейском произношении Мирйам, а привычнее для нас прозвучит «Мария из Магдалы Галилейской», «Мария Магдалеянка». Она была подругой Иисуса, которому суждено было стать Богом. И вот это последнее действительно имеет значение, и тогда все смысловые оттенки её имени приобретают особый интерес, и самоё это имя – аромат… А жаль, что только рядом с именем Иисуса её имя обретает плоть и кровь, и перестаёт быть именем одной из сотен тысяч. Она заслужила большего, прекраснейшая из женщин.
«Четырнадцать лет мне было всего, когда меня отдали в Храм. Что я понимала тогда в этом? Мама говорила, что мне очень повезло. Она радовалась, что я такая красивая! Марфа – не дурнушка, но не такая красивая. Правда, она младше, но уже сейчас видно, ей до меня далеко! Да и во всем городе не найдешь такую, как я, говорила моя мама. Наша семья не из последних, но Главная Жрица выбрала меня не потому, что мы состоятельны. Мама рассказывала любопытствующим соседкам, как Жрица взяла меня за подбородок, и долго смотрела в моё лицо. Я зажмурила глаза, потому что боялась. Слишком красивой и ухоженной была эта женщина, и даже мне, ещё ребенку, была ощутима властность, веявшая от неё. Она не походила ни на одну из знакомых мне женщин. Сейчас, умудрённая опытом, я бы сказала – ничего материнского, ни капли материнского не было в ней. Вот что отличало её ото всех. Долго и безмолвно она смотрела на мое лицо. Потом произнесла:
– Прекрасна!.. Какое совершенное творение, о Великая Мать!.. Открой глаза, дитя, посмотри на меня!..
Это мгновение я запомнила на всю жизнь, и не нуждалась в бесконечных пересказах матери. Я открыла глаза, ибо как бы я ни боялась, не подчиниться этому голосу было невозможно.
И жрица Ашторет заглянула мне в глаза. У нее были огромные, карие, с поволокой очи на бледном лице. Пронизывающие до самой глубины души, выворачивающие наизнанку. Даже сейчас, когда всё позади, и я ничего уже не боюсь, предстать перед этой Женщиной с её взглядом я бы не хотела. Так много лет подряд это было самым суровым наказанием для меня – выдерживать испытующий, строгий взгляд Главной Жрицы, а ведь наказаний помимо этого, и каких, было немало…