«Может, сучья бывают и разными,
Только суки всегда будут суками».
Вскоре недоразумение разрешилось, и клиентка, поверившая словам менеджера, пообещавшего сразу же изменить сроки гарантии, сказала в шутку, закрывая за курьером входную дверь:
– На свободу с чистой совестью?..
Нарочный, вежливо хихикнув, подумал, что эти двое, видимо, в жизни более грубого слова, чем «суки», не слышали и не сказали… Покидая островок другого, лучшего, более тихого мира в океане безжалостной реальности, он еще раз, уже с Плотникова переулка, оглянулся на оставленное им здание. Оказалось, что во всем доме свет горел только в одном окне – окне комнаты Михаила Тирантьева на третьем этаже. В проеме Нарочный увидел женский силуэт; Алексею сперва показалось, что Татьяна машет ему, но, приглядевшись, он понял, что та просто мыла раму.
Заехав в середине рабочего дня в офис, Алексей получил задание особой важности: съездить в районное отделение полиции и подать заявление на курьера, уличенного в воровстве, то есть, проще говоря, «пусорнуться». Нарочному визит в пентуру, при всей его неоднозначности, показался забавной перспективой, так как он давал шанс окунуться в мир, дорога в который была закрыта для него в обыденной жизни: пестрый парад пентов, попрошаек, проституток и педерастов; параллельную вселенную барыг, бродяг, быков и бисеков. Еще до всеобъемлющих масштабов «грибизации» Алексей уже несколько лет был стрейтэджером, что понятным образом сказывалось не только на его отношениях и контактах с перечисленными группами граждан, но и сокращало общение с традиционными архетипическими неформалами. Собственно, неформал тем и отличался в глазах Нарочного от говнаря, что вел исключительно трезвый образ жизни. Курьер в свободное время писал тексты для разных групп, считая это своим призванием. Молодой человек верил: истинное бессмертие души – на бумаге и в камне, в файлах и нотах, то есть там, где ее может почувствовать другая душа.