– Миша, а какой тебе видится, как сказал бы Станиславский, твоя сверхзадача?
– Не бином Ньютона, однако! – ухмыльнулся Горбачёв: Булгакова он, естественно, не читал, но «слышал звон». От жены. – Остаться во власти, естественно. На самом верху.
– Правильно. Отсюда – твоя задача на текущий момент?
Словно удивляясь вопросу, Горбачёв смешно выдул губы.
– Элементарно, Раиса Максимовна: обезопасить себя со всех сторон.
– Верно, – потеплела глазами супруга: не часто Миша радовал её самостоятельными мыслями, да ещё здравыми. – И что ты должен сделать для этого?
– Встретиться с Ельциным? – на всякий случай, подстраховался вопросительным знаком Горбачёв.
Раиса Максимовна утвердительно кивнула головой.
– А ещё ты должен сделать всё для того, чтобы выхолостить этот ГКЧП до кожи! Чтобы он оказался пустым, как барабан! Чтобы в нём не осталось ни капли практического содержания! Чтобы в нём остались лишь одни безвольные фантазёры, не способные на решительные действия!
Указательный палец правой руки супруги многозначительно уткнулся вверх.
– И чтобы твоё имя никак не увязывалось с этим ГКЧП!..
…С Президентом СССР Ельцин встречаться не хотел – и не только в Кремле, а даже на нейтральной территории. Слишком «глубока» была его «симпатия» к тому, кто дважды за какую-то пару лет «вытер об него ноги». Но едва лишь Горбачёв намекнул на записку Крючкова, Борис Николаевич тут же отказался… от отказа.
Уже через полчаса «от договорённости сторон» Болдин с поклоном распахивал дверь перед высоким гостем из «Белого дома». Согласно уговору, «высокий гость» прибыл один: сопровождавший его начальник охраны Коржаков, как не политик, а всего лишь «бронежилет вождя», «в зачёт» не шёл. Едва только Ельцин перешагнул порог горбачёвского кабинета, Михаил Сергеевич сделал «увольняющий знак» Болдину – и, навесив на лицо фальшивую улыбку, двинулся навстречу гостю с протянутой для рукопожатия рукой.
– Рад видеть тебя, Борис!
– Николаевич, – не поспешил обрадоваться Ельцин. Но Горбачёв «в бутылку не полез»: напротив – даже избавился от маски непритворной радости.
– Проходи, садись.
В развалку, на манер биндюжника подойдя к т-образной приставке к президентскому столу, Ельцин грузно опустил раздобревшие чресла на мягкий стул. Горбачёв не стал изображать величие – и «доверительно» сел напротив.