Николай Алексеевич был не очень высок ростом и худощав. На его сухом морщинистом лице светились светло-серые глазки с хитроватым прищуром. Он, присев на обрезок бревна, достал из кармана пачку сигарет «Прима» без фильтра, вынул одну и размял её в своих жёлтых от табачного дыма пальцах. Чиркнув спичкой о коробок, прикурил, прищурился, выпустил изо рта серо-голубую струю крепкого табачного дыма, и спросил:
– Никит, а Никит! Ты там, в Питере до кого уже дослужился-то?
Никита взглянул на него, и, улыбнувшись, ответил:
– Старший опер уголовного розыска в одном из районных управлений.
– А по званию кто?
– Майор полиции.
– Майор! Ишь, ты! И как там тебя, уважают?
Никита задумался на секунду:
– Да, я, как-то, не спрашивал. Наверное! У нас там ребята нормальные, сработанные. Друг друга не подставляем. А что? Вы это к чему спросили?
Дед задумчиво выпустил ещё одну струйку дыма.
– К чему? Да к тому, что, если поспешишь с переводом, можно и ошибиться. Знаешь, как бывает? Народ вокруг, ты говоришь, хороший. А начальство? Так себе? Ты из-за начальников своих и уйдёшь со службы! А о ребятах своих потом жалеть не будешь?
Никита помолчал, отведя глаза в сторону. Четыре пары глаз смотрели на него с любопытством.
– А про начальство-то как догадались? Вроде, я и не говорил ничего! Только, не это главное. Просто, я и в самом деле хочу вернуться домой! Мой дом здесь! И поэтому, мне здесь очень хорошо!
Ночь была безоблачной, и убывающая луна светилась очень ярко. Чёрные косые тени от неё ложились по земле. В застывшей тишине под мостом тихо журчала Вель, свинцово поблескивая мелкой рябью. Город Вельск лежал на берегу, словно чёрная яма, в которой острыми золотыми иглами выстреливали редкие точки фонарей.
Стоящий, облокотившись на свою машину, молодой парень услышал приближающийся звук автомобильного мотора, и увидел два ярких луча света. Тёмный кроссовер проехал немного дальше к мосту, и затормозил на обочине. Из открывшейся правой дверцы машины вышел рослый мужчина, несущий за плечевой ремень небольшую тёмную сумку. Молодой пошёл ему навстречу, и мужчина подал сумку ему за ремень.
В темноте взвизгнула застёжка молния. Парень заглянул вовнутрь, посветил фонариком, легкомысленно усмехнулся, и, проговорил:
– Давно бы так!
И подхватив сумку, развернулся, чтобы идти прочь.