Запомнился последний помполит из могиканской серии: подленький человечек лет сорока пяти, регулярно писавший на капитана в своих отчетах различные мелкие кляузы, благо что в парткоме в это время работал цикуновский друг, тоже из капитанов, Игорь Чернянский, грамотный и умный, позже ставший вице-губернатором, очень жаль, что рано ушедший, который сам просматривал отчеты и затем выбрасывал в мусорную корзину, но, подбадривая капитана, неоднократно просил подождать до прихода чаcа «икс», видимо, уже имея информацию о будущем всей «комиссарской» когорты. И час «икс» настал: обычным утром в каюту капитана постучался начальник радиостанции и с загадочно-вопросительным видом вручил парткомовскую радиограмму, в которой черным по белому было написано списать первых помощников с приходом в базовый порт в связи с ликвидацией их института. После ознакомления с содержанием радиограммы первый помощник был сильно удручен, понимая, что партийная карьера на этом заканчивается. Вечером того же дня он пришел к капитану и попросил оставить его на судне матросом-артельщиком (завпродом), на что капитан ответил категорическим отказом, учитывая предыдущую двухлетнюю работу с ним. «Не плюй в колодец, пригодится воды напиться», – слабоват был помпа (сленговое, несколько пренебрежительное прозвище помполитов на судах) в русском народном фольклоре, не зная широко известных поговорок, которые давно нужно было намотать на ус, а вдруг выстрелят в свое время? Что вскоре и произошло; но занятие тривиальным подслушиванием и собирание неблаговидных цитат экипажа не позволили ему правильно оценить надвигающуюся грозу. Кто знает, а может быть, и оставил бы капитан его на судне в просимой незавидной должности, как оставляли некоторых его коллег. Через две недели, в двадцатых числах февраля, «Нижнеянск» зашел во Владивосток, и Цикунов из окна каюты в последний раз увидел своего последнего помполита, в одиночестве понуро бредущего с чемоданом в руках, на этот раз навсегда, а вместе с ним уходила целая эпоха. Ни один человек из всей судовой команды не вышел чисто по-человечески попрощаться со своим последним комиссаром, и разве лишь вздохнули мореходы облегченно, так же как и капитан, наблюдая с борта судна за уходящей в никуда фигурой.