– А твоё заявление уже подписано?
– Подпишет, куда денется.
– А если нет?
– Подпишет. – Елизавета нисколько не сомневалась, что её отпустят даже без обязательной отработки необходимого для замещения вакансии срока в две недели. А если шеф вздумает кочевряжиться, она ему выскажет всё о его тайном руководителе, с которым лично она, Елизавета Храмцова, никаких дел иметь не желает и зависеть своей жизни от старой злобной карги не позволит. Только не она!
Елизавета вошла в предбанник шефа с заявлением об уходе и сказала секретарше, чтобы передала куда следует её заявление. А она уже уходит, некогда ей, да и вещи собраны. Лицо Лизы было таким безмятежно спокойным, что многоопытная Лариса Фёдоровна немедленно заподозрила неладное:
– Что за заявление?
– Увольняюсь. Ну, я пошла.
Лариса Фёдоровна просто дар речи потеряла: уходит? С чего вдруг? Что-то очень важное должно было случиться, не иначе.
Несмотря на то, что у шефа были люди, секретарша приоткрыла дверь и стояла там, пока шеф не кивнул: он давно знал, что если Лариса Фёдоровна (в обиходе ЛФ) вламывается во время совещания, то произошло нечто неординарное. Он объявил паузу, поднялся, кивнул присутствующим – я буквально на мгновение – и подошёл к двери. Ни звука не издав, ЛФ протянула ему заявление Лизы.
Прочитав одним взглядом единственную важную строчку, шеф поднял на секретаршу глаза: ты что-то знаешь об этом? ЛФ пожала плечами и изобразила полный шок.
Шеф взглянул: и где сейчас Храмцова? ЛФ показала двумя пальцами движение – ушла уже. Шеф вздёрнул бровь и показал: потом. Секретарша послушно исчезла, а он вернулся к столу, положив заявление текстом вниз. Но эта строчка словно прожигала бумагу и была видна всем. Поэтому он передумал и сунул заявление в папку, в папку – в ящик стола.
Шеф позвонил Лизе сам. В конце рабочего дня.
– Храмцова, я на твоём заявлении поставил визу – в оплачиваемый отпуск на календарный месяц. Надеюсь, этого времени тебе будет достаточно, чтобы остыть.
– Мне для этого нужно не время, а выполнение двух условий.
– Каких?
– Первое и решающее: чтобы никто, включая вас, точнее – именно вас! —никогда не разговаривал с этой мерзкой жабой Петровой обо мне. А я точно узнаю, разговаривали или нет. И если условие будет нарушено, я её просто убью.
– За что?
– Чтобы не совала свою отвратительную харю в мою жизнь.