Лазутчик сообщал о том, что урусы закончили постройку на Красном яру большой деревянной крепости. Их там много, – почти столько, сколько дней в году. Даже на рыбную ловлю и сенокос они выходят группами по десять-пятнадцать человек. Возятся у реки чуть ли не без штанов, а при сабле, а то и с пищалью. Сменяя друг друга, непрестанно стоят с огнебойным своим оружием на стенах крепости, выходят раз в несколько дней конными отрядами по двадцать – тридцать всадников, чтобы ездить по степям и, нагоняя страх на окрестные племена, собирать ясак. Берут его и соболем, и белкой, и лисицами, и рыбой, и хлебом, и лошадьми. А кто не дает или противится, – тех жгут, бьют смертным боем, берут ясак силой.
На Кум-Тигее поставили урусы караульную вышку, с которой во все стороны все видно, и днем не подберешься к ним незамеченным. Ночью только вот и удалось пробраться, высмотреть все, а потом весь день отсиживаться в лесу, чтобы не схватили.
Бугач выслушал разведчика молча, ни о чем не переспрашивая. Проголодавшиеся воины толпились вокруг, стараясь не нарушить раздумий своего предводителя, время от времени поглядывали на завершавших свою работу воинов у костра. А те, положив зажаренную тушу косули на подстеленные ветви прибрежных кустов, разделывали ее, ловко работая ножами, подносили и складывали куски мяса на поднос с тушками зайцев и куропатки. К трапезе было все готово.
Молодой батыр сел, наконец, на предусмотрительно постеленную перед ним кошму. Воины последовали его примеру, разместившись кто как, тесным кольцом вокруг еды. Бугач сложил ладони у подбородка, привстал на колени и, обратив взгляд на небо, скороговоркой зашептал молитву. Воины тоже стали молиться. Потом, негромко переговариваясь, приступили к еде, обсуждая между собой мастерство хлопотавших у костра нукеров, и вкус приготовленного жаркого.
Бугач брал с подноса куски мяса, разрывал их руками, неторопливо жевал, обсасывал косточки, отрешенно смотрел на сидевших вокруг воинов, но мысли его были далеко от трапезы и разговоров соплеменников.
– Как же так? – думал Бугач, – он слышал от отца, что было такое раньше, – там, на родине, за Тоболом. Думали, что ушли от русских, будем теперь свободно жить, никому не будем ясак платить. А тут стало еще хуже. Киргизы приходят – давай, монголы приходят – давай, недавно от тунгусского князца Тасея пришли, грозились, – тоже давай. Ну, этих, слава Аллаху, всех порезали, никого живым не оставили, – долго не придут. А теперь вот еще и урусы снова пришли, – опять давай.