Главное, что чернело огромным пятном на всей этой странной ситуации – откуда у них взялись одеяло и мешок!? Этот вопрос пристал ко мне, как банный лист, известно к чему, в одной поговорке.
– Все! Хватит рассуждать! – сам не понимая почему, разозлившись, пробормотал я сквозь зубы. – Пора выходить из этих пещер. Достали они меня в конец!
Пока я выпутывался из одеяла, которое оказалось совсем не им (ведь одеяла не делают с карманами, шнурками и пуговицами), услышал отдаленное лошадиное ржание. Затем раздался глухой возмущенный крик, какого-то мужчины:
– Эй! Оставь лошадей в покое, Ульгаэль! И убери меч от греха подальше.
– Я просто хотел разглядеть их образ, – обиженно оправдался кто-то молодым голосом. – Сами же говорили, что мне надо делать это при каждом удобном случае.
Мужчина слегка хохотнул.
– Удобном случае! – передразнил он голос молодого человека. – Сейчас не удобный для этого случай. Разве не видишь, что они уже шарахаются от тебя? Иди лучше проверь, как там этот.
Сидя в абсолютно глупой позе, а именно с задранной правой ногой, запутавшейся в шнурках этого «одеяла», я, не мигая, вслушивался в странный разговор, и ничего не понимал.
«Про кого он сказал – „этот“? И что мне делать, если это они про меня говорят? Обратно лечь или встать? Притворится мертвым или станцевать им чечетку? – лихорадочно соображал я».
Потом спохватился: что за дурь в голову лезет?
Было такое ощущение, точно я не владею собственным мозгом. Вместо того, чтобы выйти к людям, я пытался понять, не причинят ли они мне зла. Почему они должны были причинить его мне, я не знал. Никаких оснований на то у меня не было, так откуда же я такой подозрительности набрался и главное, когда успел?
Что-то странное творилось со мной. Мне то хотелось рассмеяться в лицо любому врагу, то сжаться в дрожащий комок. Будто что-то отвечающее за причинно-следственную связь сломалось в моей голове.
Тем временем я уже различил звуки приближающихся ко мне шагов.
Решив, что буду встречать посетителя стоя, рванул со всей силы «одеяло» и тут же услышал характерный звук рвущегося ткани.
Материальчик-то, дрянь!
Через некоторое время до моего обоняния донесся слабый запах лошадиного навоза, а до ушей неразборчивое бормотание и тихие шаги.
Быстро поднявшись на ноги и, держа в руках остатки непонятной тряпки, я повернулся лицом к выходу, готовый ко всему.