Но в данный момент мне тепло! А на улице холодно. В лачуге холодно. На кладбище холодно. Но мне тепло…
—–
Первый день в аду начинается с полета на вертолете по холодной, промерзшей земле. Я босыми ногами ступаю по снегу, оставляя после себя глубокие следы. Меня шатает из стороны в сторону. Пару раз падаю, оставляя после этого силуэты себя в снегу, на земле. Я добираюсь до замерзшего сортира. На улице бешеный холод, из-за которого выгребная яма даже не воняет. В нескольких метрах до двери с сердечком меня начинает рвать. Каждая новая волна рвоты сопровождается выкриком убийственного напитка из бара «Посадочная полоса».
– Дрянь, – кричу я, растягивая «я» так сильно, будто бы говоря про самого себя, будто бы сравнивая себя с тем, что вырывается из меня.
Как только мой желудок полностью освобождается от вчерашнего яда, я захожу в туалет.
– Почему именно сердечко? – звучит первый голос в моей голове.
– Ведь именно сердечко вырезается на дверях уличного сортира, – задумчиво говорит второй голос.
– Уличный сортир с сердечком это просто удачная шутка, которая живет до сих пор, – выдвигает свою теорию третий голос.
– Шутка, которая своей сатирой сравнивает чувства с выгребной ямой, в которую можно справить нужду, – заключает четвертый голос.
– Мы – свои и чужие нечистоты, – со злобой произносит пятый голос, и ярость вместе с этим переполняет меня.
По сухому из-за мороза снегу я иду в лачугу, чтобы одеться. Чтобы взять лопату и лом. Чтобы самый худший из дней начался окончательно.
Моя голова раскалывается. Мое тело ломит простудой, ломит похмельем, ломит холодом. Я прошу Бога забрать меня к себе, а в следующий миг вспоминаю о том, что меня ждет рабочий день, и говорю ему: «Заберешь меня потом. Сейчас еще не время».
Я – сконцентрированный комочек боли.
В одной руке лом. Пока что он не въедается в остатки кожи на ладонях. В другой руке лопата. Она еще не сдирает остатки кожи с ладоней. Оба этих предмета пока что безобидны. Эти средства труда находятся в равновесии, в спокойствии… Они пока что спят подобно этому кладбищу. Пока что здесь никого, кроме меня, нет. Здесь пока что только я и мои голоса.
Я – единственная живая душа на кладбище, полном мертвых тел. Я – мертвое тело с пока еще живой душой.
Планерка. Мои новые одноразовые друзья курят, зубоскалят, косятся в мою сторону. Позади раздается голос.