– Мы толком не знаем о событиях нынешней ночи. Ни Сконци, ни его люди ничего не говорили нам… Вероятно, пощадив наши нервы.
Шарль промолчал, обдумывая, рассказать ли Исидоре обо всём, что произошло в замке: о смерти стражников, о разрушенной башне, о том, что сам чудом остался жив, – видимо, Господь уберёг, ибо не настало его время предстать перед небесным судом.
Шарль отнёс мальчика в свою комнату и уложил в постель. Консуэло, более впечатлительная и ранимая натура, нежели Исидора, жалуясь на недомогание, отправилась спать.
Шарлю с Исидорой было не до сна…
– Завтра, а вернее, уже сегодня Бернар покинет Аржиньи… – с печалью в голосе произнёс граф, глядя на мальчика. – Я вырастил его как собственного сына… Я привязался к нему и полюбил…
Исидора почувствовала, что на глазах наворачиваются слёзы.
– Это должно было случиться. Против иезуитов и Ватикана не пойдёшь… – заметила она и взглянула на графа. – Вам надо умыться, переодеться и отдохнуть. Но…
– Вы хотите знать подробности, касающиеся необычных событий сегодняшней ночи? Не так ли?
Исидора кивнула.
– Разумеется. Неужели после стольких лет вы сомневаетесь во мне? Я сохраню любую тайну, даже самую страшную… – заверила она.
Шарль испытывающе воззрился на свою подругу: да, эта женщина была ему надёжной опорой на протяжении прошедших семи лет, с того момента, как поселилась в замке и безукоризненно исполняла роль матери Бернара. И он посвятил её во все ужасающие подробности минувшей ночи.
Но одного граф не знал: настоятеля церкви Сент-Жен-де-Божё, клириков и даже их лошадей растерзали волки, когда те спешили в Аржиньи ему на помощь.
Не успел Шарль закончить свой рассказ, как в комнату вошёл Белуччи.
– Монсеньор скончался… – с печалью в голосе произнёс он. – Он высказал последнее желание, чтобы я и Гилермо позаботились о мальчике… Поэтому мы, не мешкая, в дормезе покойного покинем Аржиньи.
Шарль перекрестился.
– Да примет Господь его душу… Я знал Сконци без малого тридцать лет, нас многое связывало.
– Мне известно, что монсеньор безмерно доверял вам… Поэтому хочу попросить вас позаботиться о его погребении…
– Разумеется, – коротко ответил Шарль.
– И ещё… – Белуччи разжал руку. На его ладони лежал крупный серебряный перстень с личной печатью Сконци, изображавшей два скрещенных меча и распятие. – Монсеньор пожелал, чтобы этот перстень, символ его власти, принадлежал именно вам, граф… Пока весть о смерти генерала дойдёт до Вероны, затем до Ватикана и состоится заседание капитула, на котором будет избран новый глава ордена, пройдёт время, возможно, не один месяц.