А что Виссарион мог сделать?
Виссарион же не приглашал вампира к себе, так почему тогда он зашёл? Может, про приглашение вампира – просто миф? А может и с крестом, и с чесноком тоже просто миф? Виссарион боялся об этом даже подумать, ведь в таком случае его ничего не спасёт от ночного кровососа.
Вампир резко махнул одной своей мерзкой рукой, облачённую в чёрное одеяние, и сильный поток холодного воздуха не просто затушил керосиновую лампу на столе, но и столкнул её, и она, упав на пол, разбилась вдребезги. Теперь в лачуге только один источник света – чугунная печка, но её пламени не хватало даже не то, чтобы осветить лицо монстра. В наступившем полумраке Виссариону было видно лишь два огненных глаза и бледные руки чудовища. Затем вампир за секунду, молниеносным резким движением, оказался перед Виссарионом, практически столкнувшись лбом с крестом и чесноком. Виссарион на мгновение подумал, будто бы он может защититься от монстра своими жалкими, ничтожными оберегами. Что хотя бы это не миф.
Но это была лишь кратковременная иллюзия.
В следующее мгновение вампир быстро схватил рыбака за запястья, больно вцепившись своими острыми когтями в кожу, что даже пошла кровь. Виссарион вскрикнул. Ему показалось, что когти монстра извиваются под кожей, словно черви. Вместе с вампиром его схватила сильная лихорадка. Температура тела скакнула, кажется, под тридцать девять и восемь. Рыбак затрясся. От болезни и пронзающего ужаса. Его не спас ни крест, ни чеснок. Это всё оказалось глупыми сказками – только сам вампир оказался правдой. Заболевшая тушка рыбака оказалась беспомощной куклой в руках древнего монстра. Вампир же вновь на мгновение замер.
А рыбаку на какое-то мимолётное мгновение показалось, что всё обойдётся. На какое-то жалкое, скоротечное мгновение.
Но тут же в шею Виссариона вцепились два клыка. Острая боль пронзила сначала шею, а затем, словно быстрораспространяющийся яд, молниеносно разнеслась по всему ослабевшему телу. Рыбак забился в конвульсиях. Он почувствовал запах скорой смерти. Во рту появился сильный привкус железа. В нос ударил запах горелых волос. Началась агония. Виссарион потерял сознание.
Но на этом мучения рыбака не закончились.
Сознание Виссариона захлестнул калейдоскоп фантасмагорических видений. Воспоминания, когда Виссарион мальчиком играл в футбол со своими друзьями в родном городе (который не Тотен), за мгновения сменялись видениями, будто он за кем-то подглядывает через окно (каким-то одиноким человеком, который собирался идти спать). Это не могло быть вспоминание! Или об этом эпизоде из своей жизни Виссарион просто забыл? Тут же рыбак увидел разговор с давно умершим родственником, и вот он уже летит над ночным Тотеном высоко в небе. Холодный ветер приятно обдувал тело и давал понять, что Виссарион совершенно без одежды. Крылья являлись продолжением больших рук, чей хлопот в ночи не был слышен. Но Виссарион ощущал себя не птицей – летучей мышью. Огромной человекоподобной летучей мышью! С острым зрением, позволяющим рассмотреть каждое движение городка. Слух улавливал каждый шёпот. Нюх также доносил абсолютно всё: от запаха самого дорого парфюма Тотена до самого отвратного смрада. Весь город стал как на ладони! А Виссарион превратился в его ночного призрака. Его смертоносным проклятьем! И вот снова видение сменилось. Теперь он жадно вцепился в чью-то шею и пил кровь. О, богоподобный вкус горячей крови! Он сводил с ума! Жидкость растекалась по всему телу, и приятно согревала его. Погодите-ка! Неужели Виссарион стал вампиром? Притом в точности таким же, что укусил рыбака. О, нет! Виссарион осознал, что теперь вечно будет созерцать эту какофонию видений перемешанных с воспоминаниями, не имея возможности управлять своим проклятым телом… или нет?