Дождавшись ухода своего непутевого коллеги, Альбина подключилась
к локальному «демону» и вломилась в каталог данных, собранных Вэем
за последние месяцы. Подземелья, штольни, подвалы, катакомбы и
прочая чушь собачья. Не стал бы Иван в них прятаться, уж она-то его
знает совсем неплохо. Или думает, что знает, черт побери.
Мысленными пинками она спрессовала весь этот бесполезный ворох
данных в стандартный алый кубик архива и закинула подальше в
виртуальное хранилище Базы.
Альбина отпустила «узор», или интерфейс, архивного «демона» и
направилась к лифту. Трехсекундное падение кабины на сто метров
вглубь комплекса прошло совершенно незаметно, компенсация ускорения
работает идеально. Альбина даже задуматься толком не успела.
А о чем можно раздумывать в такой поздний час? Например, о том,
что нехорошо обманывать близких людей, даже если это Вэй Тьяо. Ведь
она нагло соврала, никаких дел у нее нет.
Выйдя из лифта на жилом этаже, она прошла по уютному коридору,
мягко освещенному красивыми зелеными фонариками, по привычке косясь
на бегущие по стенам декоративные лианы. Эта схема интерьера ей
очень нравится, но включается она не так часто, как хотелось бы.
Дойдя до нужной двери, Альбина мысленным приказом открыла ее и
прошмыгнула, наконец, в свою берлогу. Здесь, в довольно просторной
квартирке все сделано по ее вкусу, причем не из бездушных силовых
полей, а из настоящего, честного дерева с обивкой из ткани и
натуральной кожи. Так приятнее, и так больше похоже на настоящее
жилище.
Едва войдя домой, она стянула обувь и поставила в угол, при этом
левая туфелька не устояла и завалилась на бок. Обычно, Альбина
нагнулась бы и подняла упавшую туфельку. Но в этот раз она сделала
нечто непривычное - мстительно пнула вторую, чтобы и та
завалилась.
Действуя отстраненно и машинально, она разделась, скомкала
одежду и метнула бесформенный ворох в чистку. Минут пять постояла
под душем, прогнав минимум три цикла помывки и никак не реагируя на
прикосновения силовых щеток. Не стала включать сушку, чтобы
сэкономить время. Поеживаясь, замоталась в свое любимое пушистое
полотенце, от которого освободилась только в последний момент перед
тем, как нырнуть под одеяло. Там, в тепле и уюте, она свернулась
калачиком, обхватила подушку и со спокойной совестью
разревелась.