Из комода стала доставать поочередно свои шкатулки и складывала их на стол, убедившись, что в них все целёхонькое, она вернула их на место, попутно сняв с себя серьги и положив в одну из них. Дед вошёл в комнату из кухни и увидев, что супруга вроде бы уже успокоилась, спросил:
– Нурюшка, спать будем?
Она грозно оглянулась на него и сказала:
– А ты там все убрал, хорошо прибирался?
– Конечно, не беспокойся, все как ты велела.
– А то знаю я тебя, за тобой всегда проверять надо. Все норовишь меня обхитрить!
– Да нет же, Нурюшка, все хорошо.
– Ну давай ложится тогда, – почти спокойным голосом ответила она. Они стали укладываться спать на высокую перину своей кровати немного что то бормоча себе под нос. Дед выключил свет и они улеглись.
Удовлетворив и тут своё детское любопытство, я полетела дальше. Ночь уже вовсю опустилась на деревню, во многих домах уже погас свет, лай собак потихоньку умолкал и вся деревня опустилась в сон. Покружив ещё немного над деревней, вдоволь насладившись свободой полёта и души, я вернулась в свой дом и своё тело, тело маленькой девочки с земным именем Марина.
Утром проснувшись я прекрасно помнила свои ночные приключения, но рассказать об этом никому не смогла, как ни старалась на своём детском языке. Похоже в этом и есть особый умысел, и способность говорить наступает у детей только тогда, когда отключается бессознательная память души. Выслушав мои лепетания домочадцы очередной раз покивали в знак согласия, сделав вид, что будто все поняли из моего рассказа.