После ужина Кезия велела мальчикам отправляться в постель, и они послушно ушли, оставив дверь приоткрытой, чтобы она могла слышать их. Мы помыли посуду, пока Уильям занимался своей скрипкой, а когда Кезия сняла фартук, мы расселись на двух удобных стульях перед очагом. Мне больше всего хотелось положить под голову подушку и закрыть глаза. Я не хотела возвращаться в Олд-Бейли-Корт без Клары и видеть ее пустую кровать.
– Ты должна вернуться в госпиталь, – сказала Кезия.
– Для чего? – спросила я. – Они лишь повторят то, что уже сказали. Готова поклясться, они считают меня лгуньей. Или, хуже того, сумасшедшей: какая мать может забыть, что она забрала собственного ребенка? Они отправят меня в Бедлам.
Пока Кезия рассказывала Уильяму о сегодняшних событиях, которые как будто произошли год назад, я наблюдала за пляшущими языками пламени, нечувствительными к порывам холодного ветра в каминной трубе. Уильям слушал и одновременно чистил скрипку кусочком ветоши, смоченным в терпентинном масле. После долгой паузы он сказал:
– Госпиталь для брошенных детей… Мне приходилось играть там.
Я резко выпрямилась.
– Вот как?
Он кивнул и сурово нахмурился, но не отрывал взгляда от скрипки. Заботливость, с которой он относился к этому инструменту, была не похожа на обычное мужское поведение.
– Несколько месяцев назад – кажется, в сентябре. Они проводили службу в часовне. Вы знаете, что Гендель сочинил специальное произведение для госпиталя?
– Кто это?
Теперь он недоуменно посмотрел на меня.
– Гендель, композитор. Он написал гимн «Мессия».
Я покачала головой.
– Как там он начинается? Благословенны внемлющие бедным и сирым…
Кезия перебила его:
– Если ты говоришь не о музыке, то о проповедях. Но мы говорим о другом.
Уильям не обратил внимания на ее слова.
– Это замечательное место. Детям, которые попадают туда, очень повезло. Ваша дочь будет в надежных руках.
– Но в том-то и дело, что ее там нет.
– Послушай, Уильям!
В комнате стало тихо, если не считать потрескивания дров в очаге.
– Знаете, – сказала я через несколько секунд. – Я могла выйти замуж несколько лет назад и завести двух или трех детей. Наверное, я ждала и надеялась вернуть ее, чтобы начать новую жизнь с кем-то еще. Но мне нужно было сказать им правду, потому что если бы я вышла замуж без их ведома, какой муж согласился бы взять ребенка из приюта? А теперь мне кажется, что я больше не увижу ее. Я так долго ждала, и все напрасно. Скоро я буду годна только для вдовцов.