– Не кручинься, боярин, не все так плохо, ты еще молод, женишься, сына породишь.
Они как раз миновали деревеньку и выехали к одинокому полю, возделанному у самого летника. По другую сторону от дороги раскинулся лес. Ищенко смолк, наблюдая необычную картину на недавно убранном куске земли. Женщина, одетая в полотняную рубаху и поневу, перекатывалась по обработанной земле и что-то бубнила в голос. Разобрать, о чем речь, было невозможно, далековато. Рядом с ней застыло все семейство.
– Спятила баба? – кивнул в сторону смердов Андрей.
Судислав хмыкнул в усы, привычно обыденно глянул на своего сотника, практически менторским тоном пояснил «недоумку»:
– После окончания жатвы хлеба в этих местах хозяйка дома выходит на поле и катается по последней полосе. Меж тем еще и заветные слова кажет: «Нива, нива, отдай мою силу». Людины считают, что земля отдает женке потраченные во время жатвы силы. На поле оставляют несжатым пучок колосьев, смерды его называют пожинальной бородой и предназначают богу.
Поле осталось позади, а летник углубился в лесной массив. Солнце зашло за кроны деревьев, раскинув полутень на все живое вокруг. Пора было искать пристанище на ночь, но возвращаться к оставленной позади деревеньке не хотелось, да и прошли они от нее уже верст пять.
– Чего пригорюнился, Андрей?
– Скоро ночь, не слишком хочется коротать ее по-походному.
– А и не придется. На расстоянии стрелища гостиный двор будет.
– Это в такой-то глухомани?
– Сам ты глухомань! Ты не смотри на то, что дорога узкая, по ней часто купцы к пограничным городкам да погостам товар свой возят, оттого и место для постоя не пустует. Иной раз они в таких местах товаром меняются, могут в нем его за монету сбыть, перекупить, перепродать. По-другому такие дворы корчмой называют, проезжий и прохожий народ сходится на огонек для питья и еды, для бесед и попоек с песнями и музыкой. Хочешь, будешь пить квас, захочешь – пиво или мед хмельной. Ранее в корчмах в кости фарт свой спытать можно было, нонича из византийских краев новую игру привезли, карты на дорогой лощеной бумаге, о четырех мастях, хиновскою цифирью помечены, с ликами цесарей, воев и венценосных женок.
Прилепившийся к дороге гостиничный комплекс, если таковым можно было назвать деревянные постройки с воротами и широким двором за ними, произвел на Ищенко удручающее впечатление. Почерневшие от времени, ветра и дождя бревна, очищенные от коры, слегка отесаны. Посредине подворья выложен из бревнышек колодец. У частокола выставлены телеги и повозки постояльцев заведения, лошади под навесами и в конюшнях. По двору шатается уйма народу, судя по всему, у хозяев аншлаг, явно не бедствуют. Прислуга мечется как угорелая, пытается успеть выполнить все пожелания приезжих. Откуда-то с заднего двора до ушей доносится характерный шум, режут скотину к кухонному столу. С ним перекликаются заунывные мелодии текстов песен современной попсы из открытых окон среднего дома. Песни поются на русском языке, но лучше бы певцы молчали, Андрей сразу уловил дичайшую несогласованность в пении артистов. Если коту наступить на хвост, орал бы он не в пример выразительней. Косой взгляд, брошенный в сторону Романа, дал полный расклад на происходящее. Киевлянин воспринимал все как должное. Ну, что ж, знать, так и надо!