Повесть о пережитом - страница 10

Восстановим отдельные вехи отцовской жизни: до 1915 года – село Мачехи и Полтава, с 1916 года по 1922 год – Владивосток, с 1922 года по 1935 год – Харбин. А по работе это выглядело так: от молотобойца, через письмоводителя и какие-то курсы – счетовод, еще какие-то курсы – и бухгалтер, не главный, а самый простой. Вот и вся карьера. Не понадобились четыре курса реального училища, экзамены за которые он сдал экстерном. Десять лет не расставался отец с тридцатитомным изданием «Гимназия на дому». Пять лет работал над своим почерком. Сафьяновый альбом уступил место еще более толстому темно-зеленому с таким же тисненным золотом названием «Избранные произведения Н. Г. Христенко». И снова методично, день за днем, теперь уже каллиграфическим почерком, выписывались сюда стихотворения Есенина, Ахматовой, Гумилева и других. От едва разборчивой скорописи в 1915 году рука молотобойца к 1925 году стала рукой каллиграфа. С блеском выполнялись чертежи в реальном училище, где вся работа делалась цветной тушью, а на сопряжения кривых обращалось особое внимание. Если бы кто-нибудь спросил, зачем бухгалтеру реальное училище с его чертежами и механикой, я не знаю, что ответил бы отец.

Харбин. Район Пристань

1910-е

Харбин. Район Новый Город

1920–1930-е

Вечная страсть к постижению нового была одной из особенностей его натуры.

Постоянно работая со стихами, он развивал память.

В 1926 году отца перевели работать в Управление КВЖД. Оно находилось в Новом Городе, и мы переехали в этот наиболее благоустроенный район Харбина. Здесь колония советских служащих была более значительной, и жили они обособленно. Контакты с эмигрантами стали редкими. Политикой отец не интересовался. Вокруг все делились на «за» и «против», а он умудрялся отмолчаться так, что вскоре его не стали беспокоить. После переезда в Новый Город Вовку начали учить музыке. Было ему четыре года, но раз отец сказал… На дому с ним занимался какой-то старый музыкант. Интеллигентный русский беспаспортный человек. Одинокий и не очень сытый. Три раза в неделю приходил он к нам домой, мама кормила его «фирменным» борщом, и он принимался за Вовку. Учил он Вовку влюбленно, истово. Кончилось тем, что братишка полюбил скрипку и к семи годам стал неплохим музыкантом. Платили старику-музыканту 4 рубля в месяц. Отец тогда получал 60 рублей. Как-то на Пасху зашел наш старец-музыкант поздравить маму с праздником и принять чарку. Отец в это время сам ходил с визитами по знакомым. Выпил старик и расчувствовался, пролил слезу, заговорил с мамой. Случайно я подслушал их разговор.