– Да ты у меня, падла, на зоне сдохнешь! – неожиданно перешел на фальцет «добрый следователь», соответственно, сразу перестав быть им, то есть, добрым. – Ты меня, сука, еще о пощаде молить будешь!
Сотрудники больницы при этом повскакивали со своих мест, с грохотом опрокидывая стулья, и принялись оказывать первую медицинскую помощь двойнику французского писателя-марксиста, который беспомощно лежал на полу, издавая булькающие звуки впавшего в беспамятство, оглоушенного перед забоем борова.
– Убил, убил меня, гад… – едва мог хрипеть особист, размазывая кровь по лицу.
Глаза его при этом закатились.
Борис меж тем абсолютно спокойно снова сел к столу, обернулся к воображаемому брату, чье присутствие во сне, теперь уже непонятно чьем, было не менее фантасмагоричным, нежели все происшедшее в кабинете главврача, посмотрел на него пристально, будто бы перед ним был объектив кинокамеры, и проговорил с усмешкой:
– Вот я и ответил на твой вопрос, Сережа.
В один из дней октября 1941 года по городу Уфа шел человек в пальто и без головного убора.
На пересечении улиц Гоголя и Коммунистической человек остановился.
Было видно, что он чем-то изрядно раздосадован.
Выражение лица он имел совершенно потерянное, взгляд блуждающий, губы его дрожали. Казалось, что его бьет озноб как при лихорадке.
– Гражданка, – обратился он к проходившей мимо молодой мамаше с коляской, – я пребываю в абсолютно отчаянном положении!
От неожиданности женщина остановилась как вкопанная.
– Что, извините?
– Да-да, я нахожусь в безнадежном положении!
– Что случилось, товарищ?
– У меня украли чемодан, – с трудом выдавил из себя человек в пальто и закрыл лицо ладонями, – в нем вся моя жизнь!
– Жизнь в чемодане?
– Да!
– Даже если это так, во что мне верится с трудом, то убиваться из-за этого не следует, – женщина приготовилась продолжить движение и качнула коляску вперед. – Бывает, не переживайте, вот у моего мужа на первомайской демонстрации украли кошелек с деньгами и партбилет. Последствия были ужасны… Я про партбилет, разумеется.
– Боже, о чем вы говорите! В чемодане были мои рукописи! – человек затрясся, отнял ладони от лица, было видно, что он плачет.
– Рукописи? Вы писатель?
Не сразу, словно обдумывая ответ, он произнес «да», закивал головой и принялся вытирать лицо рукавом пальто.