– Петрил бы малость, нас бы не тетками, а девками назвал, хотя бы для приличия, – не согласилась Капа.
– Не девицы вы вовсе, а тетки, я ж вас знаю не первый год.
– Ха! Он нас знает! Ты че, мне пятки щекотал? – парировала Капа.
– Где трое баб набралося, точно шабаш начинается, – ерепенился Платон. – Это как пить дать. Одно не пойму, что вас объединяет? Ты, Аксинья, вдова, царствие небесное твоему мужу, а ты, Клавдея, разведенкой живешь уже третий год, про Капу и не говорю, все еще кавалера на гнедом ишаке ждет.
– Не догадался? Одиночество нас объединяет, смутьян!
– Че болташь-то, Аксинья! У тебя пятеро детей, и внуки образовались, у Клавки двое, дочь на сносях приезжала в тот раз.
– Дети! Детки наши разлетелись по городам и весям, только их и видали, – мотанула головой Аксинья. – Нынче летом кто на одну недельку, а кто и вовсе дня на три приезжал и – поминай как звали.
– Они ж время от времени звонят, потому и считают, что приезжать не обязательно, – поддержала ее Клава.
– Тебе хорошо, Платоша, старший-то с тобой остался, семью здесь завел, – осадила его Капа. – Одиночество тебе не грозит.
– В бабьей компании хоть один мужик должон быть, – ухмыльнулся Платон, усаживаясь за стол, – кто будет вам рюмашки наполнять?
– А где ты видишь рюмашки? – спросила Аксинья, ставя тарелку с салатом.
– Надеюсь, появятся.
– Появятся, – сказала Клава, доставая из серванта хрустальные рюмки.
– Совсем другое дело, – потер руки Платон. – Так, бабы, откройте секрет, чего такое отмечаем?
– У нашей Клавдии родился первый внук! – торжественно объявила Капа.
– О! Ешки-портянки, холодные окрошки, горячие макарошки! – выдохнул Платон. – А я шабашом обзывался! Прошу пардону!
Женщины засмеялись.
– Ладно, прощаем, – сказала Клава, раскладывая вилки-тарелки.
– Ты чего портянку-то упомянул? – спросила Капа.
– Жена меня запилила! Проходу не дает, из меня маты дубиной выбивает.
– Правильно! – громко рассмеялась Аксинья, – ты ведь первый матершинник на селе. Кошмар сплошной!
– Муся ругается, что воздух в доме порчу, всех ангелов-хранителей выгнал своими непотребными словами. Теперь, грит, дом не защищен от опасностей, в любой момент пожар может вспыхнуть или еще чего там. Перепугался я, вот и придумал себе приговорку пока в мозгу крутится «трехэтажка».
– Ах вот почему она у тебя длинная, – засмеялась Капа, – но «портянка-то» не подходит.