Наконец парень замечает меня. Милый, немного растерянный. Здоровается. Спрашивает, как меня зовут.
Я всегда хотела сама выбрать время. И я выбрала этот момент.
На веранде я целую его. Он целует меня в ответ, сначала нежно, потом настойчивее и даже слегка раздвигает мои губы языком, удивляя меня и, думаю, себя самого. Многое я успела нафантазировать в темноте, в своей постели, под тяжестью старого стеганого одеяла, но такое не представляла себе никогда. Я издаю стон. Он отстраняется – как будто в испуге. Взгляд его мгновение мечется по сторонам и наконец останавливается на моей шее.
– Что это? – спрашивает он.
– А, это? – Я касаюсь ленты сзади, пониже затылка. – Просто моя ленточка.
Я провожу пальцами по гладкой зеленой поверхности и останавливаюсь на тугом банте спереди, под горлом.
Он тянет руку, но я перехватываю и отталкиваю ее.
– Не трогай мою ленту, – говорю я. – Тебе нельзя ее трогать.
Перед тем как вернуться в дом, он спрашивает, увидит ли меня снова. Я отвечаю, что буду рада. В ту ночь, прежде чем заснуть, я вновь представляю себе его и как язык проникает в мой рот, мои пальцы скользят по моей коже, я воображаю его там и там, сплошь сильные мышцы и желание доставить мне удовольствие, и решаю: мы поженимся.
Мы поженились. То есть скоро поженимся. Но пока он везет меня в своей машине, поздно, в темноте, к озеру с болотистыми берегами, вплотную к воде не подойдешь. Он целует меня и обхватывает ладонью мою грудь, сосок набухает под его пальцами. Я не вполне понимаю, что он собирается делать, но он это уже делает. Твердый, горячий, сухой, пахнет хлебом, и, когда он вторгается в меня, я вскрикиваю и цепляюсь за него, как утопающая. Его тело соединено с моим, он напирает, напирает и под самый конец выходит из меня и завершает, измазанный моей кровью. Меня чарует и возбуждает ритм его движений, осязаемость его нужды во мне, очевидность ее утоления. Затем он обмякает на сиденье, и тогда становятся слышны звуки озера: гагары, сверчки и кто-то еще, будто щиплют струну банджо. От воды поднимается ветер, остужает мое тело.
Что мне делать теперь? Я не знаю. Чувствую, как сердце бьется у меня промеж ног. Больно, и все же я могу вообразить, как это бывает хорошо. Провожу рукой по этому своему месту, и откуда-то издали доносятся отголоски наслаждения. Дыхание его успокаивается, я вдруг осознаю, что он наблюдает за мной. Кожа моя блестит и переливается под проникающим в окно машины лунным лучом. Увидев, как он смотрит, я понимаю: я смогу поймать удовольствие, так кончики пальцев успевают ухватить за веревочку и вернуть уже почти что улетевший воздушный шар. Я слегка тяну и постанываю, медленно, равномерно поднимаясь на гребень экстаза, все это время осторожно прикусывая язык.