В тот вечер, как только девушка добралась до дома, приступила к своему рассказу еще с большим вдохновением. Две девочки, две бедные сироты, которые бегут от войны. Инна знала, что они реальны, как реальны сотни, тысяча детей, обездоленных, гибнущих из-за безразличия взрослых. Ее удивляло, почему люди, такие богатые и влиятельные, как Гросманн, которые могут реально помочь, равнодушны и глухи к этим страданиям. Может, деньги и достаток делают душу безразличной и запечатывают сердца.
Бог дает богатство, а взамен забирает сострадание и доброту? Она вспомнила свой недавний спор с Леной. Они болтали о разном, о деньгах, о противоречиях этой жизни. Инна, как всегда считала не справедливым, что обеспеченные люди не хотят в полной мере помогать нуждающимся. Лена считала все эти мысли блажью.
Тогда Инна с горечью сказала
–Если у меня когда-нибудь будет много денег, я обязательно буду помогать нуждающимся людям, во всяком случае, детям точно. Они же беззащитны.
Лена усмехнулась и ответила
–Я тебя уверяю, тогда у тебя денег точно не будет. Ты даже не мечтай.
И после паузы, посмотрев Инне прямо в глаза твердым взглядом отрезала
–А если, произойдет чудо и у тебя будет много денег, то ты уже никогда не будешь такой, как сейчас. И забудешь обо всех и обо всем. У тебя появятся другие мечты и цели, другие желания, которые будут соответствовать твоим возможностям.
Инна, вспомнив тот спор, понимала, что это деньги на самом деле портят людей, даже очень хороших людей. Это самое страшное испытание, посланное человечеству Богом. Испытание богатством и властью. Она недоумевала смог ли кто остаться таким, каким он был. Хватило ли у кого силы? А самое главное замечает ли человек эти ужасные перемены в себе? И если бы она имела такие возможности, что стало бы с ней? Инне стало холодно. Закутавшись в одеяло на своем диване, и путаясь в этих не простых мыслях, она наконец-то уснула. Исписанные листы и ручка лежали на полу.
Проснулась она почти в полдень. Голова гудела. Только после душа и кофе ей стало легче. Вчерашний вечер не оставлял ее мысли ни на минуту. Теперь Инна и не сомневалась, что пришло время поставить точку в этой кабале. И дело было даже не в том, что она была фактически в творческом рабстве. Больше ее угнетало отношение к ней, как к личности, вернее, то, что этой личностью она для своих работодателей и не была. Снисходительное отношение было утомительным. Оно тяготило.