– А почему тогда ты не назвал его с самого начала на «вы», почему не выказал уважение?
Я ухмыльнулся и встал, перехватив посох, взглянул прямо в глаза мальцу.
– А потому что моё уважение, ещё заслужить надо, внучек, веди меня к своему дому. Как бы тебя не хватились.
***
Барак на деле оказался старым сараем, покосившимся и наполовину сгнившим. Когда-то железные петли держали дверь, теперь же несколько сколоченных вместе досок, стоят на земле, наполовину закрывая дверной проём.
Не было желания заходить в эту халупу, я присел на берёзовую чурку, и отправил Тихона собирать брата в дорогу. Он по первости было запротестовал, мол, не хочет оставлять отца, я велел разбудить и его, и отправить ко мне, на улицу. Вот отец семейства и показался.
– Ну и кто ты, и куда хочешь забрать детей, учти, просто так я их тебе не отдам, они молодые, крепкие, за каждого можно получить по полтора серебряника.
Вышедший, на свет божий, мужик обдал меня смрадом не мытого тела и дикого перегара. Похоже, когда-то он был здоровым и сильным мужчиной, теперь же это было жалкое зрелище. Босой, в одних штанах, подпоясанных куском бечёвки, грязный и худой, как раб на галерах. Длинные, тёмные волосы, теперь были похожи на кусок свалявшейся пакли.
– Ещё одно подобное предложение, и ты будешь жалеть, что я сразу тебя не прикончил. – он попытался было что-то сказать, и резко замахнулся кулаком – Заткнись и сядь.
Я ударил посохом о землю, и моментально уплотнившийся воздух с силой прижал его к земле. Пусть полежит, это даже не заклинание, так, просьба к стихии, теряю жалкие крохи энергии.
– Не буду спрашивать, хочешь ли ты жить, меня это не интересует, хочешь ли ты, чтоб твои деть жили свободно, чтоб они больше никогда не побирались, и могли позволить себе не только регулярную и вкусную еду, а надежду на светлое будущее. – мне не хотелось говорить с человеком под хмелем, и я кинул на него исцеляющее заклинание, которое сняло с него негативные эффекты.
– Да. – Сказал мгновенно протрезвевший мужик, его глаза смотрели на меня ясно, больше не подёрнутые поволокой дурмана. Он смотрел на меня как бредущий по пустыне человек, увидевший вдалеке оазис, и надеющийся, что это не мираж.
– Что ты готов сделать для этого? – холодности моего тона могли позавидовать вековые льды.