Постояв немного и переговорив между собой, один из этих служителей спросил:
– Вы сами откуда?
– Из Волгограда, – коротко ответил я.
– А почему вы в таком виде?
Мне это не понравилось:
– Ты сам-то кто, что допрашиваешь меня, стоя на улице?
Сказав это, я попробовал пройти мимо них в отделение. Однако им, в свою очередь, это не понравилось, и сержант оттолкнул меня, не понимая, что перед ним стоял живой труп. Я отлетел в сторону, упав на асфальт…
Какой-то резкий запах заставил меня очнуться. Я лежал на чем-то твердом, надо мной свисала пожилая женщина в белом халате и что-то причитала. Придя в себя окончательно, я почувствовал боль по всему телу, а особенно сильно болело разбитое в горах плечо.
– Как Вы? – спросила врач. – Сволочи они, разве это люди! Что они с Вами сделали, за что, так разве можно с людьми…
Наверное, это продолжалось бы долго, но я поднял голову и попросил немного воды. Она тут же подала мне стакан сладкого чая. Надо бы найти те слова, которыми бы я мог отблагодарить эту женщину, но слов не было, и поэтому я просто сказал:
– Спасибо Вам, матушка.
В слово матушка не входило значение «мама», но оно было очень близко к тому, чтобы она поняла, насколько я был благодарен ей. Выпив чай, я сказал, что они меня не били.
– Вы, наверное, боитесь их, поэтому так говорите.
– Да нет, я пришел сюда в таком виде.
Как оказалось, когда я упал, ударился об асфальт и потерял сознание, меня перенесли в свободную камеру и вызвали скорую. Я уже сидел на нарах, принюхиваясь к ватке, смоченной нашатырем, когда в камеру вошел сержант.
– Ожил? – спросил он, не переступая порога камеры.
Я утвердительно потрусил головой.
– Тогда вставай и пошли. Можно, доктор? – обратился он врачу.
Она повернулась к нему и на одном дыхании выдала:
– Куда пойдем?! Ты слепой, не видишь, в каком состоянии его ноги? Скажи мне, как он может ходить на таких ногах?
Она убирала окровавленные бинты, оставшиеся после их промывания.
– Пойди, принеси, во что ему можно обуться.
Сержант, ничего не говоря, повернулся и пропал за косяком камеры.
– Сиди, – обратилась она ко мне.
Набрала в шприц лекарство, подошла ко мне.
– Давайте я Вам укол поставлю, на всякий случай, – сказала, она протирая мне руку ваткой.
Игла вонзилось в тело, и содержимое шприца опорожнилось в мое тело.
Вернулся сержант, в руках у него были довольно хорошие тапочки.