Первая зорька - страница 11

Нет, я не хочу перестраивать мир под себя. Я не хочу делать из всего мира Украину, а из Вселенной – Землю. Но я насмотрелся на Японию, собрал свои цветные монеты, и родимый очаг манит меня к себе. Там моя семья, друзья, собаки и работа. На высоте 11 тысяч метров я разглядел тех, кто стоит у руля нашего корабля, нашей планеты. Они развлекают нас байками, делают из нас хорошо обученное стадо и правят миром. Они думали спрятаться, но куда им деваться от меня, испившего из источника мудрости и взирающего с такой высоты? Кто-то из них правит своим муравейником лучше, кто-то хуже. Но что роднит нас всех, живущих на Земле, так это потребность в байках, мифах и легендах. Оказывается, примени на практике всего лишь «разделяй и властвуй», дай «хлеба и зрелищ», и толпа, как крысы, поспешит за дудочкой. И мы играемся в бирюльки на потеху власть имущим. «Все люди братья», – сказал сильно умудренный я. Но на вопрос, кто же более мерзавец, они – так легко управляющие нами, или мы, что так покорно сняли штаны, я так и не нашел ответа.

Он капитан, и родина его – Марсель,

Он обожает споры, шум и драки,

Он курит трубку, пьет крепчайший эль

И любит девушку из Нагасаки

Вера Инбер

Еще вчера дождь хлестал по крыше дома, и казалось, что мир утонет в потоке воды, низвергаемой небесами. По улицам реки небесной воды несли оставшийся после зимы мусор вперемешку с еще не растаявшим снегом. Иногда дождь менял направление, и капли стучали в окно с такой силой, будто путник барабанит в дверь с настойчивым желанием поскорее войти и получить долгожданные тепло и уют.

В такую погоду, особенно если она пришлась на раннюю весну, хорошо оказаться рядом с камином, растопленным вязанкой вишневых дров. Такие поленья долго держат жар и наполняют жилище приятным ароматом. Тогда, лежа на диване, накрывшись пледом и с бокалом коньяка, книгой в руке и бернским зенненхундом, аккуратно улегшимся между тобой и спинкой дивана, – вперед к путешествиям, приключениям и невзгодам, достойным настоящих мужчин.

Уже почти уснув, приятно представить себя капитаном арктического ледокола, прокладывающего себе путь к пассажирскому лайнеру, застрявшему во льдах. Крошка из льда и снега, поднимаемая северным ветром, делает видимость практически нулевой, но команда своими титаническими усилиями пробивается миля за милей к терпящим бедствие и поспевает как раз вовремя, когда круизный лайнер, уже раздавленный льдами, погружается на дно, а растерявшиеся пассажиры толпятся на льдине, представляя собой лакомое блюдо для холода и белых медведей. Команда ледокола, потеснившись, принимает всех на борт, и капитан тоже в свою каюту буквально заталкивает очень смущающегося, но изрядно заиндевевшего паренька в тулупе, валенках и с огромной шапкой-ушанкой на голове.