Лёжа на ковре, она дышала часто и глубоко. Мама суетилась неподалёку, в поисках бинта. Чтобы успокоиться и понять, что произошло, Света глядела на люстру. «Висюльки», как она называла декоративные элементы старой советской люстры, переливались ярким жёлтым цветом. Почти как звёзды, как блики на воде, которые она видела недавно.
Мама нашла бинт и, приговаривая «Светочка, родная моя, что ж ты с собой делаешь! Ведь всё было нормально», смазала рану йодом и забинтовала. Валентина не знала, куда себя деть, проклинала себя, называя плохой матерью. Света же, как и тогда, в милиции, была спокойна. Больше всего её интересовал один вопрос…
…Кем были те двое, что сидели рядом, на ковре?
Одну нежданную гостью узнать было непросто – её облик изменился. Волосы укоротились и стали темнее. Другой – парень, может быть, на год младше девушки – был Свете незнаком. Полторы минуты назад, и как будто в прошлой жизни, Светины пальцы скользили на краю балкона. Ещё немного, и девочка пролетела бы восемь этажей и встретила асфальт. Это была бы последняя встреча в её недолгой жизни. К счастью, бывшая рыжая вовремя ухватила её запястье.
– Руку давай! – крикнул парень и вцепился в левую, окровавленную, ладонь. Когда её тянули вдвоём, левая рука болела, и всё же это была приятная – спасительная – боль.
И вот она лежала на ковре своей комнаты, возле тех, кому обязана была жизнью.
Мама закончила перевязывать рану. Голова пришла в норму.
– Спасибо, – прохрипела она, поднявшись. Голос немного сел от крика.
– Так! – Валентина встала, выпрямилась и поставила руки в боки. – А ну, все вместе идём на кухню, чай пить!
– От чая бы я не отказался, – улыбнулся парень. – А с чем?
– С объяснениями!
Рыжая, всё-таки, изменилась. Попивая горячий напиток, Света глядела на неё неотрывно. Почти как тогда, на улице и в парке. Она предполагала, что ответ придёт быстро, но чтобы через полдня…
– Как тебя зовут?
– Друзья зовут меня Мара, – бывшая рыжая протянула руку.
– Врёт она, – усмехнулся парень. Та ткнула его в бок. – Обычная Маша. Марой только она себя называет.