Я крутил зеркальце так и эдак, но попадал куда-то не туда. Я прекрасно помню задник больничных корпусов. Мы с Гошем проезжали совсем рядом, а потом я несколько дней следил за пристройкой. Точно с того места, где стоял сейчас.
Но в крошечном зеркальце все было развернуто, и еще мешались прутья кустов. Ни черта не понять, где там пристройка! Словно вообще в другое место приехал! А здесь нет ничего. Ни стены малинового кирпича, ни красной черепицы…
Прошло минут пять, прежде чем я понял, что пристройки и в самом деле нет.
Я убрал зеркальце, выбрался на ухабину повыше и выглянул поверх кустов.
Фонарики, на причудливых литых столбиках, остались. Осталась и мощеная площадка. А вот там, где была пристройка к моргу – лишь грязь, перемешанная со строительным мусором, из которой торчали столбы фундамента.
На стене морга остался силуэт пристройки: штукатурка отбита до старого желтого кирпича, по краям дырки толстых дюбелей. А посередине – новая кладка, полтора на два метра. Из хорошо знакомого плотного малинового кирпича.
Вот она, дверь, через которую я надеялся забраться внутрь. Сначала просто осмотреться и уйти. А потом, ночью, когда они все приедут, пурпурные проверят домик и уйдут, и чертовы суки останутся одни, я бы через морг вошел в эту дверь…
Уже не скрываясь, я выбрался из кустов и побрел прочь, вниз по угольно-черной дороге из свежего асфальта, чистенькой, без единой трещинки.
В голове было пусто.
Шлагбаум перед выездом на шоссе остался. Но красные диоды сейчас не горели. Такой же мертвый, как и останки пристройки…
Ноги сами принесли меня на стоянку чуть дальше по шоссе. В маленькую закусочную.
Здесь было тепло, здесь вкусно пахло, и здесь были живые люди. Я забрался на высокий табурет у стойки.
– Кофе.
– С сахаром, со сливками?
Я уже открыл рот, чтобы сказать да – на автомате, краем сознания, уйдя в то, что же мне теперь делать…
И теперь словно вынырнул из сна. Без всякого кофе.
Женщина внимательно глядела на меня. Должно быть, вид у меня был малость не в себе.
– С сахаром, со сливками?
– Давайте и с тем, и с тем.
Пока она доливала сливок, я оглянулся. Маленький зал на четыре крошечных столика. Два из них были заняты. Веселая парочка и грустный мужик, уткнувшийся в журнал, разложенный между чашкой и блюдечком с пирожными. Но я глядел на столик в углу. Сейчас там было пусто, но…