– Ихор, – пояснил Джеймс, принимая бутылку рейнвейна. – Это кровь демонов.
Полли наморщила нос, достала из-за стойки бара несколько застиранных посудных полотенец и повесила ему на плечо. Потом протянула еще одну тряпку, которую он прижал к порезу на ладони. Рана перестала кровоточить, но в руке пульсировала боль.
– Чтоб мне провалиться.
– В Лондоне уже сто лет не видели демона, – сказал Джеймс. – Наверное, мы немного растеряли боевые навыки и уже не так проворны, как прежде.
– Думаю, они все слишком перепугались, вот и не высовываются, – дружелюбно произнесла Полли и отвернулась, чтобы налить стакан джина Пиклзу, местному водяному.
– Перепугались? – повторил Джеймс и застыл на месте. – Чего перепугались?
Полли вздрогнула.
– О, ничего, ничего, это я просто так сказала, – торопливо пробормотала она и поспешила к противоположному концу стойки. Джеймс нахмурился и направился к лестнице. Повадки обитателей Нижнего Мира иногда ставили его в тупик.
Два пролета скрипучих ступеней вели к деревянной двери, на которой много лет назад было вырезано изречение: «Важно не то, как человек умирает, а то, как он живет. С. Дж.»[4].
Джеймс открыл дверь плечом и обнаружил Мэтью и Томаса, вальяжно рассевшихся за круглым столом посередине комнаты. Стены комнаты были отделаны деревянными панелями; окна с неровными, потемневшими от времени стеклами выходили на Флит-стрит, освещенную мигавшими фонарями. Напротив, на другой стороне улицы, на фоне серого ночного неба смутно вырисовывалось здание Королевского суда Лондона.
Молодые люди давно привыкли к этой комнате, и она казалась им уютным «гнездышком», несмотря на изъеденные насекомыми и мышами панели и старую мебель с барахолки. В камине трещали поленья. На каминной полке красовался бюст Аполлона с давно отбитым носом. Книжные шкафы ломились от оккультных сочинений, написанных магами из простых людей: в библиотеку Института не допускалась подобная литература, но Джеймс собирал книги, посвященные колдовству. Его завораживала мысль о простых магах. Он испытывал невольное уважение к людям, которые не были рождены для жизни в мире чар и теней, но стремились в этот мир так страстно, что научились взламывать надежно запертые двери.
Томас и Мэтью уже отмылись от ихора, переоделись в неглаженую, но чистую одежду, и волосы их – рыжевато-каштановые у Томаса и золотистые у Мэтью – были еще влажными.