Былой Петербург: проза будней и поэзия праздника - страница 7

Шрифт
Интервал


.

По свидетельству очевидцев, зрелище разбушевавшейся Невы, в первые часы подъема воды, вначале приковало внимание петербуржцев: «При постепенной прибыли воды толпы любопытных устремились на берега Невы и с любопытством смотрели на сей грозный феномен природы. <…> …выражение какого-то недоумения, удивления или любопытства заменяло на лицах зрителей страх или робость. <…> Пока, наконец, вдруг в улицы со всех сторон не хлынула вода. Тогда всеобщее смятение и ужас объяли жителей»16.

Наводнение 7 ноября 1824 года быстро обрастало фантастическими слухами, закрепляло в сознании петербургский эсхатологический миф, а «наводненческая» тема стала достоянием русской литературы.

Одно из таких преданий (во многих из них мотив смерти, реже – чудесного спасения) приводит Михаил Пыляев. «Рассказывали, что одна молодая вдова, проживавшая в одной из линий Васильевского острова, накануне похоронила на Смоленском своего старого супруга, над прахом которого не расположена была долго плакать и терзаться, потому что покойный сожитель мучил ее своею ревностью. Проводив его на место вечного успокоения, она также думала найти, наконец, душевное спокойствие, но каков же был ее ужас, когда вечером рокового дня она увидела гроб своего сожителя у самого крыльца ее дома!»17

«Александр смотрел на ужасы наводнения с балкона Зимнего дворца, – утверждает Каратыгин. – Сохранилось предание, будто мимо дворца неслись по волнам колыбель с плачущим младенцем и гроб (быть может пустой). Это было как бы напоминанием императору о таинственной пророческой связи наводнений с его рождением и кончиной»18.

«Это страшное наводнение произвело сильное впечатление на государя, – вспоминает современник, – и расположение духа сделалось у него с тех пор мрачным. Он говорил, что это предсказывает ему конец и что он недолго проживет»19.

Бытовало и устойчивое мнение, что наводнение – возмездие за грехи. Когда вода спала, Александр I «отправился в Галерную [гавань]. Тут страшная картина разрушения предстала перед ним. Видимо пораженный, он остановился и вышел из экипажа; несколько минут стоял он, не произнося ни слова; слезы медленно текли по щекам; народ обступил его с воплем и рыданием. „За наши грехи Бог нас карает“, – сказал кто-то из толпы. – „Нет, за мои!“ – отвечал с грустью император»