Вечером, когда на столицу пали сумерки и на Тверской запорхали «ночные бабочки», а казино и рестораны наполнились бандитами и уставшими от государственных дел чиновниками и депутатами, Оборзеев на бомбиле подъехал к расположенному на Кузнецком мосту в укромном месте ресторану, с вывеской «Сказки Шехерезады».
Он принадлежал шурину Рафика – Тенгизу, в прошлом сутенеру и известному карточному шулеру, а теперь благопристойному бизнесмену, раз в год совершавшему хадж в Мекку.
На входе гостя встретил сам Рафик, они трогательно коснулись друг друга щеками, после чего уединились в отдельном кабинете.
Там уже был накрыт стол на двоих, откуда-то тихо лилась восточная музыка, все располагало к культурному времяпрепровождению.
– Ну, за встречу! – наполнив бокалы семизвездным «Каспием», провозгласил Рафик тост, и они хрустально звякнули.
Затем была отдана дань халяльному шашлыку из мяса снежного барашка, и последовал второй – под малосольную севрюгу с лимоном и оливками.
– А теперь, брат, давай перейдем к делу, – промокнул Шурик масляные губы накрахмаленной салфеткой. – Слушай меня внимательно.
По мере изложения вопроса, брови Акперова все выше ползли вверх, узкие глаза округлялись, а когда Оборзеев закончил, он повертел головой и громко произнес, – вах! – что означало высшую степень удивления.
Как многие сыны Колхиды*, Акперов весьма почитал великого грузина и даже гордился им. В горах всегда любили силу и жестокость.
– Нехорошо так с товарищем Сталиным, тем более он мой земляк, – голосом Фрунзика Мкртчяна произнес Рафик и подвинул гостю вазу с фруктами, – виноград хочишь?
– Нет, – последовал ответ, после чего Шурик извлек из кармана бумажник, и положил перед собеседником весело блеснувшие бриллианты, – это за выполнение работы.
– Сколько стоят? – оживился тот и, осторожно потрогал камни пальцем.
– Миллион фунтов стерлингов, – завысил вдвое цену Оборзеев. – Естественно британских.
После этих слов почтение и гордость за земляка куда-то испарились, Акперов вспомнил, что он кровавый тиран, немного подумал и дал согласие.
Дело упрощалось тем, что по роду своей деятельности он ведал ремонтами Кремля, и накануне там началась очередная реставрация.
Она предусматривала починку наружных стен, и в том числе прилегающего к ним колумбария*, где в числе прочих партийных деятелей, был захоронен «отец народов».