– Да ты что? – уперся в его лоб своим Веселов. – Какие?
– Будут избирательно мочить депутатов, губернаторов и министров, – зашептал ему в ухо слуга народа. А затем слюняво чмокнул в щеку и упал лицом в тарелку.
– Не желают ли господа освежиться? – тут же материализовался у столика официант.
– Ж-желают, – решительно кивнул экс-шпион, и они вместе потащили бесчувственное тело в туалетную комнату.
Через непродолжительно время пара снова сидела за столом (партиец на удивление быстро вернулся в рабочее состояние) и завершала ужин шампанским с ананасом и устрицами.
– Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит буржуй! – продекламировал изречение пролетарского поэта Блюмкин и высосал очередную.
– А поехали завтра со мной в глубинку? – предложил он вслед за этим Веселову. – У меня там встреча с одним из наших региональных лидеров.
– С удовольствием, – ответил тот, и они сдвинули бокалы с французским «брю».
Во втором часу ночи, изрядно нагрузившись, приятели, шатаясь, направились к выходу.
А праздник жизни продолжался.
С эстрады неслась задорная «Ламбада» в исполнении заезжей латиноамериканской группы, перед ней вихлялась и вопила потная толпа гостей, а за одним из столиков два господина в смокингах били морду третьему.
Утром этого же дня по Рижскому шоссе в сторону северо – запада, ровно гудя мотором несся черный «ленд-ровер с бритоголовым водителем и сидящими на заднем сидении Блюмкиным с Веселовым.
За окном мелькали зимние пейзажи, автомобиль уносил приятелей все дальше в необъятные просторы России, обоих мучило жестокое похмелье.
Область, в которую они следовали, была известна наличием в ней одной из президентских резиденций, посаженным за воровство и мздоимство губернатором, а также наличием значительного числа полуголодного электората, за голоса которого шла межпартийная борьба.
– Нужно поправить здоровье, – не выдержал спустя час Блюмкин и приказал Димону (так звали водителя) остановиться у придорожного кафе под елями, с романтической вывеской «У Гоги».
Рядом с ним стоял внедорожник, а чуть дальше, у дымящегося мангала с двумя вынесенными на открытый воздух столиками, ели с дразнящим запахом шашлыки под водку, хмурого вида тип и три крепких парня.
– Коммунисты, суки, – наклонился к Веселову Блюмкин. – Едут куда и мы, за голосами.