Он взъерошил мне волосы и сказал. – Условный рефлекс, сын. Я с войны перепуганный.
Второй случай произошел, когда я ходил в третий класс, и я до поры о нем не знал.
Отец в то время был начальником шахты «Давыдовка-3», находившейся неподалеку от нашего поселка. Работали там полторы сотни горняков, на двух молотковых лавах. И в их числе десяток бывших «зэков». В городе имелся лагерь строгого режима, а в соседнем районе еще два – общего. Воспитывавших по лозунгу «На свободу с чистой совестью».
Отдельные «перековавшиеся», отбыв срок, устраивались на шахты, прельщенные высокими заработками.
Как-то в ночную смену (батя был дома) трое таких явились пьяные, а когда дававший наряд горный мастер запретил им спуск в лаву, проломили тому обушком*голову.
Мастера в беспамятстве утащили в шахтный травмпункт, вызвали милицию и позвонили домой начальнику.
Когда тот приехал, – хулиганы стали орать, щас и тебя уроем падла!
Отец в конфликт вступать не стал, открыл свой кабинет и пригласил всех троих для разговора.
Через минуту внутри что-то упало, потом еще раз, послышался звон разбитого стекла, а затем вышел батька.
– Вяжите тех двоих, – кивнул он шахтерам на дверь. – А третий сбежал. Жидкий оказался на расправу.
Оба приглашенных валялись на полу, оконное стекло было высажено вместе с рамой.
Далее приехала милиция, составив протокол, после чего связанных увезли и, добавив очередной срок, вновь отправили на перековку.
Отцу же по партийной линии влепили выговор «за низкую трудовую дисциплину на предприятии».
Этот случай мне рассказал тот самый мастер, ставший впоследствии начальником участка, у которого на втором курсе техникума я проходил практику.
Когда же я поинтересовался у родителя, чем он лупил тех зэков, – отец сжал кулак и показал, – вот этим. А затем добавил, – желаешь, покажу фокус?
– Ага,– кивнул я.
– Неси обрезок сороковки* и половой гвоздь.
Я сбегал в сарай, покопался там и притащил что требовалось.
Батька положил обрезок на табуретку, угнездил шляпку в ладонь и зажал его меж пальцев.
– А теперь смотри (поднял вверх руку).
В следующую секунду она мелькнула вниз, «трах! наполовину вошел гвоздь в дерево.
–Ничего себе, – выпучил я глаза, а затем перевернул табуретку. Пробив все насквозь, острие вышло наружу.
– Я сынок, – усмехнулся отец, – на фронте кулаком барану на спор лоб раскалывал. А он у него крепче, чем у быка. Такое вот дело.