Жозефина вздрогнула, внезапно обнаружив, что Баттлер держит её под локоть. Попыталась вырвать руку, но это оказалось невозможно.
– Герцогиня Жозефина Арманд, – услышала она голос Баттлера, и присела в скупом подобии реверанса.
Баронесса разглядывала её с неприкрытым любопытством.
– Я раньше не видела вас здесь.
Жозефина снова вежливо улыбнулась.
– Моя семья предпочитает Землю. Отец всегда считал, что нужно быть ближе к корням, – улыбка баронессы стала натянутой, и Баттлер едва заметно дёрнул её за локоть. – Впрочем, мой отец знал далеко не всё.
– Прошу простить, – Баттлер дёрнул Жозефину в сторону, – мы ещё не успели поздороваться с хозяевами.
Баттлер потащил её прочь вглубь парка, так что Жозефина едва успевала перебирать ногами.
– Вы что, притащили меня на торжество, где должны присутствовать с женой? – спросила она, улучив момент, когда Баттлер замедлил ход.
– Я вас притащил туда, где мне нужен ваш титул. Или зачем, по-вашему, я вас покупаю?
По спине Жозефины пробежал озноб.
– Покупаю?.. – продолжить она не успела, потому что Баттлер рванул её в сторону и остановился напротив ещё одной гуляющей парочки. Обмен любезностями повторился. Жозефина заметила, что и в этот раз дама смотрит на неё с откровенным презрением. Впрочем, любопытство во взгляде её кавалера коробило ещё сильней.
Процедура повторилась ещё трижды, и с каждым разом до Жозефины всё яснее доходило: что бы ни задумал Баттлер, её мучения не ограничатся только постелью. Она оказалась откровенно продемонстрирована всему местному свету как молодая любовница состоятельного дельца, и свет этот как назло, а скорее по воле самого Баттлера – состоял сплошь из людей её собственного круга.
Жозефина стиснула зубы и молчала, с нетерпением дожидаясь окончания пытки – и порядком успев позабыть, что рабочий день для неё только начинается.
Когда уже стемнело, и небо окрасили гроздья салюта, Баттлер, наконец, смилостивился и позволил ей подняться в спальню. Сам Рон остался внизу, чтобы закончить разговор с одним из заинтересовавших его гостей.
Оказавшись в аппартаментах для гостей, Жозефина на миг решила, что она оглохла – такая тишина стояла кругом. Затем за окном прозвучал негромкий хлопок, и небо осветил очередной букет фейерверка.
Жозефина подошла к стеклянным дверям и, отодвинув в стороны тюль, вышла на просторный балкон. Сюда почти не доносились праздничный шум и голоса, зато хорошо было видно небо, освещённое разноцветными сполохами. В воздухе пахло сиренью и ещё чем-то невесомым. Она стояла так достаточно долго, ощущая, как пронизывают тело потоки тёплого ветра, напоённого ароматами цветов, и не сразу заметила, как на плечи ей легли тёплые руки, а мочку уха обожгло горячее дыхание. Снизу доносились едва слышные переливы скрипки – Жозефина узнала «Анданте Фа Мажор» Генделя, которую разучивала когда-то по воле отца. Это прошлое своим дыханием странно проникало в бессмысленную и пустую реальность, где она стала всего лишь девчонкой, обременённой чужими долгами и чужой болезнью, но не имела ничего своего.