, – П.И. Новгородцев.>11
При всём уважении к русским религиозным философам следует признать, что суть этого коллективного труда – всего лишь растерянный философский вопль. В этом вопле -недоумение, непонимание, ужас, проклятия собственному «народу-богоносцу», который разрушает историческое государство и самою плоть жизни; проклятия виновникам революционного хаоса – русской интеллигенции; надежда – только на господа бога и какого-то совсем другого русского человека, который одумается, прекратит насилие и разбой, проникнется новой «идеей-страстью» и встанет на путь служения «великому Божьему и земскому делу»…
Увы, вопреки надеждам авторов «Из глубины», русский народ не предстал перед миром в единстве и цельности. Наоборот, несколько лет шла ожесточенная гражданская война. Морок большевизма не рассеялся, и «Русь рыцарская» не смогла противостоять «Руси нечестивой».
Русская антибольшевистская мысль продолжала искать ответы в эмиграции. В дополнение к метафизическому анализу веховцев появились оценки причин революции, которые высказывали лидеры либеральной общественности – той самой, которая пришла к власти после падения монархии, но власть не удержала.
В 1929 голу в Париже в журнале «Современные записки» начали публиковаться мемуарные статьи видного деятеля кадетской партии Василия Маклакова, которые позже, в 30-е годы, составят книгу его воспоминаний «Власть и общественность на закате старой России» (1936). Главная мысль маклаковских мемуаров была такова: что либералы могли, но не сумели (или не захотели) договориться с действующей властью о совместной деятельности по реформированию существующего политического порядка и тем самым обрекли страну на катастрофу.
«У либерализма не было самостоятельной силы, – писал Маклаков. – Она еще была у исторической власти, которая тогда готова была идти на уступки; при соглашении ее и либеральной общественности можно было идти путем эволюции и в союзе с исторической властью Великие реформы продолжать и закончить».>12
Маклаков полагал, что такое соглашение между властью и общественностью могло стать путем естественной, ненасильственной эволюции государства, но России не пришлось идти таким путем.
«В этом вина общественности, пожалуй, больше, чем власти, – утверждал Маклаков. - Представители общественности, уверенные, что они все сами умеют, что страну они представляют, что она верит им, убежденные, что управлять страной очень легко, что только бездарность нашей бюрократии не давала проявиться всем талантам русского общества