– Это, это и вот это, – помощница продюсера ткнула на какие-то вещи. – И поживее.
Огляделась. Здесь даже не было места, чтобы уединиться, никакого намека на отдельную комнату или гримерку, а вокруг то и дело ходили люди. Но не успела я задать этот вопрос, как девушки уже и след простыл. Тяжело вздохнула и попыталась смириться с неизбежным. Взяв нужные вещи, зашла за напольную вешалку и помолилась, чтобы никому и дела не было до меня. Щеки горели, и я с трудом трясущимися пальцами начала снимать футболку. Когда я уже потянулась к пряжке ремня, то вздрогнула, услышав визгливый голос почти над самым ухом:
– Ты с ума сошла! – обернувшись, я увидела незнакомую девушку с планшетом в руках. – Гримерка там.
Она ткнула пальцем куда-то в сторону и бесцеремонно схватила меня за руку, потащив в указанном направлении. Я успела прихватить одежду и теперь семенила в гримерку, пытаясь прикрыться ворохом вещей. Девушка стремительно втолкнула меня внутрь маленькой комнаты и захлопнула за мной дверь. М-да, неловко как-то вышло. Но, оказалось, этот импровизированный стриптиз на многолюдную аудиторию, не шел ни в какое сравнение с тем, что меня ждало на самих съемках.
Я стояла под жаркими софитами. Десятки глаз неотрывно смотрели на меня, подмечая каждое движение. Именитый фотограф, тот самый щуплый мужичок в очках, кружил возле меня, бросая на ходу короткие указания, смысл которых не всегда до меня доходил. Закинь руку сюда, а теперь посмотри соблазнительно в объектив. Эй, не отходи назад, стой прямо. Я чувствовала, как мои нервы напряжены до предела, и никак не могла расслабиться. Да и слова фотографа не способствовали этому. Он должен быть очень, очень хорошим профессионалом, потому что как человек он мне совсем не нравился. В один момент он всплеснул руками, повернулся к Аделинде и разъярённо произнес:
– Тим совсем нас не жалеет, у него что, способность выбирать себе протеже, которые обладают грацией доски? – фотограф демонстративно закатил глаза.
Я услышала, как девушка громко рассмеялась в ответ. С нескольких сторон послышались сдавленные смешки. Но перед глазами пелена. Глубоко втянув нагретый софитами воздух, я ожесточенно вонзила ногти в ладони, сжав кулаки до боли, чтобы хоть немного отогнать от себя подступающие слезы. Нет, только не здесь! Я бы с удовольствием вышла сейчас на улицу, освежила лицо вечерней прохладой, но спросить об этом не решилась, потому что прерывать рабочий процесс никто не собирался. Выпрямила спину, пообещав, что смогу себе позволить поплакать чуть позднее. Главное – не здесь, не перед всеми этими людьми, которые воспримут мои слезы не просто как слабость, а как раздражающий фактор, мешающий им поскорее закончить рутинную работу и разойтись по домам.