– Сегодня, когда гости уехали, со свежими сплетнями явился в храм Татноскэ. Сказал, что сначала князь испугался духового оркестра…
– Погодите, барон, – заговорил Зеленой, – уж теперь я доскажу. Это я с ним говорил. «Почему князь уехал? Мог бы еще погостить? Почему поспешил? Он недоволен?» – «Нет, он доволен». Тут барон сказал: «Мы готовились к переговорам, хотели заложить при князе Мидзуно второй стапель». И я спросил, для кого князь спрятал в рукава несколько сладких пирожков. Что, вы думаете, ответил Татноскэ? Ответил по-русски: «Князь оцень спешир домой. У него в замке остарись очень красивые мородые бряди. Князь оцень беспокоится». И тут же входит адмирал. «Вы что это? Разве можно?» Такой хохот был. «Да вот переводчик рассказывает. Невозможно удержаться». – «Что такое?» Татноскэ все и выложил адмиралу. Евфимий Васильевич побагровел. Потом подумал и спрашивает: «Откуда переводчик знает такие слова?» – «От матросов, Евфимий Васильевич!» – «Удивляюсь, что же боцман смотрит!»
– А Татноскэ еще добавил: «Князь очень сожарер на концерте: ему так нравирось. Хотер привезти брядей сюда на концерте». Тут не утерпел Евфимий Васильевич и говорит: «Ваньку-боцмана показать его гарему!» Не стал больше говорить с Татноскэ и ушел в лагерь.
– Вот во что обошлась вам охота!
– Так, господа, значит, этот князь – настоящий светский человек! Эгава не ошибся!
– А что же видели вы, где вы были?
– А мы были внутри Японии!
– Мы были вблизи селения, где находится поместье Эгава.
– Прекрасная долина в горах! Рай земной! Право, не стоит пускать туда иностранцев.
– А Эдо видели?
– Нет. Говорят, что Эдо за горой Фудзи.
– У них все за горой Фудзи. Но с какой стороны?
– Только пыль золотая горит на солнце за Фудзи, – сказал Сибирцев. – Поэтому кажется, что там, за ней, грандиозный, сияющий в золоте столичный город.
После работы Хэйбэй спросил товарища:
– Пойдем в храм?
– Да, – ответил Таракити, хотя ему не хотелось.
– Может, возьмем с собой еще кого-нибудь?
– Надо идти только вдвоем.
Хэйбэй сегодня разговаривал с Путятиным. Адмирал узнал его, когда перед концом дня на стапеле смотрел работы. Спросил, не трудно ли пилить, держа дерево ногами. Хэйбэй сказал: все плотники работают ногами и руками. Раз Хэйбэя спрашивает адмирал, значит, можно отвечать. Путятин сказал, что видит в первый раз. Хэйбэй полагает, что об этом можно сочинить смешную песенку, начать теми же словами, что и первую: