(Шаги.)
Микелис: Написано: «Здесь больной». Вряд ли это рука кого-то из местных, слишком неумело нацарапано – эти их идеограммы позаковыристей китайских иероглифов будут. Наверно, Рамон.
Агронски: Жаль, мы не знаем, куда он пошел. Странно, как это мы не заметили надписи, когда ввалились.
Микелис: Ничего странного. Было темно; откуда мы знали, что должна быть надпись?
(Шаги. Негромко затворяется дверь. Шаги. Резко, сухо скрипит набитый травой пуф.)
Агронски: Ладно, пора уже и об отчете подумать. Если я не совсем запутался с этим чертовым двадцатичасовым днем, времени у нас в обрез. Ты по-прежнему за то, чтобы планету открыть?
Микелис: Да. До сих пор мне как-то не встречалось на Литии ничего, что было бы для нас опасно. Не считая, конечно, случившегося с Кливером; но вряд ли святой отец ушел бы, будь это что-то серьезное. И чем земляне могут быть опасны для здешней цивилизации, я тоже как-то совершенно не представляю: очень уж оно тут все стабильно – в эмоциональном плане, в экономическом… да и вообще.
(«Опасность, опасность, – произнес кто-то у Кливера во сне. – Все взлетит к чертовой матери. Заговор папистов». – Тут он в очередной раз подвсплыл под перископ к яви, и страшно заболели губы.)
Агронски: Как по-твоему, почему два эти шутничка ни разу не вышли на связь после того, как мы улетели на север?
Микелис: Понятия не имею. Даже догадок не берусь строить, пока не поговорю с Рамоном. Или пока Пол не начнет адекватно реагировать.
Агронски: Мне это не нравится, Майк. Что-то тут нечисто. Этот город торчит, можно сказать, в самом центре их системы связи – потому мы его и выбрали, черт побери! И при всем при том: ни единого сообщения, Кливер – в лежку, святой отец где-то шляется… Да мы ни черта еще о Литии толком не знаем, если на то пошло!
Микелис: О центральной Бразилии мы тоже ни черта не знаем – не говоря уж о Марсе или Луне.
Агронски: Не в том дело, Майк. Того, что известно о бразильском побережье, вполне достаточно, чтобы представить, чего можно ожидать в глубине материка… вплоть до этих рыбок-людоедов, как их там… а, пираний. На Литии же все не так. Откуда нам знать: то, что уже известно, – это годится для экстраполяции или какое-нибудь диковинное исключение? Где-нибудь за фасадом, который открыт глазам, вполне может скрываться нечто грандиозное, чего нам ни в жизнь не увидеть, не понять.