– Это так заметно? – Мэттью улыбнулся уголком рта фирменной блейковской улыбкой. Каждый в их семье владел такой, немного снисходительной и в то же время извиняющейся. Она шла в комплекте с медно-рыжими волосами и худобой. Даже его сестры, успевшие родить по паре ребятишек каждая, не утратили своей худощавости.
– Немного, сэр, – широко улыбнулся лифтер. – Я приезжих по взгляду отличаю.
– Вот как. И что же у нас за взгляд?
– Как в цирке, – и лифтер подчеркнуто удивленно распахнул свои бледные серые глаза с красными прожилками. И тут же прибавил: – Сэр.
Мэттью фыркнул. Что ж, именно так он себя и ощущал – словно его вывели на арену и зрители со своих мест тычут в него пальцами, покатываясь от хохота. Или вот-вот начнут.
– Четырнадцатый этаж! – сообщил лифтер и открыл решетку. – Хорошего вечера, сэр.
– Хорошего вечера.
Мраморный пол четырнадцатого этажа был прикрыт темным ковром. Мэттью взглянул на потертые носы своих ботинок и с новой силой ощутил неуместность своего появления здесь. Во всем происходящем была явно какая-то ошибка. Может быть, консьерж решил подшутить над ним? Сейчас он позвонит в 51 квартиру, и ему скажут, что никого не ждут, что он попросту ошибся адресом. А до нужной ему улицы – три часа езды.
Отбросив панически мысли, Мэттью поудобнее перехватил чемодан и пошел по коридору влево. Здесь стены тоже покрывали затейливые узоры, абстрактные и завораживающие. Взгляд терялся в сплетениях линий и острых углов. Приглушенный свет, темный зеленоватый мрамор стен. Словно он шел по выдолбленным прямо в скале лабиринтам, ведущим к сердцу храма с языческими алтарями, у которых жрецы совершают свои ритуалы. Ему представились гортанные песнопения, уносящиеся к высокому потолку и запахи сжигаемый благовоний. В сплетениях ароматного дыма проступают зыбкие картины, в которых жрецы угадывают будущее…
Нет, консьерж не тянет на служителя культа. Мэттью потер пальцами веки и остановился под серебряными цифрами “51” на темной резной двери. Он прекрасно помнил адрес, – как и весь текст письма – но едва справился с порывом перечитать его вновь и убедиться, что пришел, куда нужно. Что ж, в крайнем случае ему рассмеются в лицо и захлопнут дверь.
Подбодрив себя таким образом, Мэттью позвонил. Дверь распахнулась почти сразу, он даже вздрогнул. На пороге стояла высокая темноволосая женщина лет сорока с сухим бесстрастным лицом, словно высеченным из камня умелым скульптором. На ней было простое черное платье, волосы собраны в пучок на затылке.