– Что, напиваетесь, нуори мьёс Канерва? – этот господин был не из робких, если мог так легко заговорить с человеком, который видел его впервые.
– Откуда вы меня знаете? – удивился Олаф, взглянув на него. А вообще этот парень выглядел дружелюбно. Как и все в этом пабе.
– Как не знать адвоката с Алексантеринкату, – проговорил господин в плаще, сделав глоток капучино. Он пришел сюда не для того, чтобы напиваться. Ему нравилось, как здесь варят кофе.
– Только перестал быть клерком, и уже стали узнавать в незнакомом кабаке, – угрюмо усмехнулся Олаф.
– Как же без этого, нуори мьёс Канерва, как же без этого? – тоном давнего приятеля говорил с ним незнакомец. – Я тоже с низов начинал, знаете ли.
– Да что мне эта карьера, когда все плохо, – произнес Олаф, снова положив деньги перед барменом и попросив теперь водки.
– Только не говорите, что вам разбили сердце, нуори мьёс Канерва, – усмехнулся этот человек, глядя прямо в глаза Олафу.
– Именно, – признался он. Где, как ни в злачном месте, изливать душу незнакомым людям? – Я так любил ее, хотел связать с ней жизнь… Трудился в конторе, чтобы заработать повышение – все для того, чтобы ей было со мной хорошо, чтобы она не ограничивала себя в средствах. Хотел сделать сегодня ей предложение руки и сердца, а она сказала, что полюбила другого!
И Олаф разрыдался. Редко можно увидеть, как мужчина так убивается из-за отвергнувшей его женщины.
– Наверняка нашла себе мужчину богаче и старше, – он в запале обиды ударил по стойке. – Я теперь не знаю, как мне жить – мне хочется просто взять и умереть!
– Знал я многих юношей и девушек, которые бросались в залив вниз головой от неразделенной любви. Вот придурки, – вроде бы равнодушно, но с тенью досады произнес незнакомец.