– Да брось, Нинон, никто тебя не ждет, – опять выдала её подруга.
– Нет-нет, я слышу. Мне надо домой…
– В туалет ей просто надо было, – сказал бригадир, который знал про девушек после двадцати всё: его старшая была уже на выданье.
– Вообще-то торопилась, – подтвердил Василий. Бригада приняла мнение бригадира как рабочую версию.
Василий стал одеваться и даже успел обуть один ботинок, но поэтесса категорически остановила:
– Ни в коем случае, Василий, вот этого не надо. Сегодня у меня счастливый вечер… Мне всё, наконец, стало самой про меня понятно. Мы уходим.
Она посмотрела на подружку требовательно. Та перевела взгляд на Василия и пожала плечом, извиняясь за причуды гения.
– У Нинон обостренное чутьё. Раз она что-то слышит, значит, в этом что-то есть.
Василий смотрел в окно, как они, обнявшись и поминутно останавливаясь, шли через широкий, слабоосвещённый двор в подъезд дома напротив. Ему показалось, что поэтесса рыдала. Василий подумал, что придётся учить поэтессу закусывать.
Девушки зашли в подъезд, а он всё стоял, пока у него не затекла одна нога. Тут Василий заметил, что стоит в одном ботинке. Он переобулся в тапочки. Потом вернулся за стол и доел капусту.
Луна светила ему на подушку и не давала заснуть. Василий пытался вспомнить, где у него при жене была заначка с сигаретами. Может, что там осталось. Но потом вспомнил, где, и вспомнил, что не осталось.
Наконец дрёма стала нагружать ему веки и даже, кажется, успел присниться наш бригадир.
– Брешешь, – не поверил бригадир.
– Только не лысый, а с шевелюрой, – уточнил Василий.
– О, с зарплатой будем! – обрадовались все. – Сон в руку. Давай, Василий, дальше.
– На чём это я остановился. Да, луна…
И в самый сладкий момент засыпания… ну, когда в самый последний момент – раз! и дёргаешься – вдруг раздался звонок в дверь.
«Кого это принесло в такую позднень? Неужели в третью смену будут просить?» – подумал Василий. Такое иногда бывало на заводе. Даже, случалось, присылали дежурный автобус.
Василий как был, в трусах, пошёл открывать дверь, собираясь сказать посыльному всё, что думал про завод, и отдельно упомянуть про бочки.
Но потом он забыл и завод, и бочки, потому что ему понадобилось крепко продрать глаза. Сначала Василий увидел выдающийся бюст, а потом того, кто этот бюст принёс.
– Можно войти?