– Да, Анастасия Михайловна, рожи действительно варнацкие! Мне тоже страшно! Не из за их морд озверелых, и пьяных а из-за винтовок, которыми они все вооружены. Стреляют куда попало! – согласился Василий Васильевич.
Четвёртого июля с утра по Невскому шли толпы вооружённых солдат и матросов в сторону Таврического дворца. Кое-где виднелись красные тряпки с надписями «Долой временное правительство». Иногда слышались одиночные выстрелы.
– Это кто? Чего они хотят? – с испугом спрсила Анастасия Михайловна, смотря в окно.
– Тётушка, отойдите от окна. Прошу вас! Немедленно! – Владимир начал закрывать тяжёлые портьеры.
Вдруг с угла Садовой и Невского послышалась пулемётная дробь, взрыв гранаты, хаос ружейных выстрелов.
Лицо у Анастасии Михайловна стало бледным, она подошла к иконам и принялась молиться.
– Что творится? Когда же кончится этот бедлам? – негодовал Головинский, не понимая того, что происходило на улице.
– Барыня, вас к телефону просят! – в залу ворвалась Наташа.
– Володинька! Володинька! Дома грабят… Врываюстя вооружённые люди, хозяев закрывают в чуланах, избивают, и из кваритир всё начисто выносят. Мне только что Людмила Павловна Очакова по телефону сообщила. – отрешённо сказала Анастасия Михайловна. – Надо валерьяновых капель принять… Опять сердечко моё дёрнулось…
– Никому не выходить из дома! Тётушка, идите в спальную комнату! – моментально отреагировал Головинский. – Семён, со мной! – крикнул он.
Ворота железные во двор закрыли на пять огромных тяжеленных навесных замков, предварительно замотав их тяжелой цепью.
Напротив ворот во дворе соорудили «бруствер» из берёзовых поленьев. Получилось надёжно. Очень помог Головинскому и Будкину дворник Мустафа.
Двери в парадное закрыли на все запоры. Забаррикадировали тяжёлыми горшками с фикусами и шкафами.
– Семён, нас, солдат, в этом доме двое: ты и я. Кучер Терентий не считается и. Староват и болеет, а об истопникие не будем говорить – дряхлый дед. Остальные – женщины. У нас с тобой два револьвера. Штук пятьдесят патронов. Отобъёмся!
– Отобъёмся, ваше ба… Владимир Юрич! У меня есть ещё три гранаты! – похвастался Будкин.
– Ох ты и молодец! Теперь мы, если придут, им покажем!
Первым остался дежурить Головинский. Отключили электричество. На улице была тишина. Лишь иногда доносились ружейные выстрелы.